"Тайфун" поднимается: как начиналось немецкое наступление на Москву

Фото: ТАСС/Репродукция Валерия Христофорова

30 сентября 1941 года началось немецкое наступление на Москву. Затаив дыхание, граждане каждое утро вслушивались в информационные сводки Совинформбюро. Город оказался под фронтальным ударом немцев, которые одновременно обходили его с севера и юга. Обозреватель m24.ru Алексей Байков расскажет о ключевых моментах сражений, а также развеет миф о том, что главными причинами поражения германских войск под Москвой стали генералы Грязь и Мороз.

Механизм катастрофы

В самом общем виде основные задачи первого этапа наступления на Москву были сформулированы в директиве OKW № 35 от 6 сентября 1941 года. Но окончательная версия плана "Тайфун" была детищем не берлинских штабов, а руководства группы армий "Центр", где решили привлечь к наступлению еще и 2-ю танковую группу Гудериана, на тот момент завершавшую разгром советских частей, окруженных в киевском котле. С учетом этих сил был создан новый план, предполагавший главный удар не по двум, а сразу по трем направлениям: на Брянск, на Вязьму и на Орел с перспективой выхода к Туле. Главной задачей предстоящей операции был назван разгром "группы армий Тимошенко" (то есть всех советских сил Западного направления), за которым должно было последовать "последнее решающее сражение" и завершение всей кампании на Восточном фронте к середине ноября

На тот момент "Тайфун" вовсе не казался фантастикой, а сил у немцев было более чем достаточно. Еще никогда до этого им не доводилось собирать столько войск на одном стратегическом направлении: в общей сложности на Москву были нацелены 64 дивизии, из них 16 танковых и 6 моторизованных. Всего 1 млн 800 тыс. человек личного состава, 14 тыс. орудий и минометов, 1320 самолетов 2-го воздушного флота и около 2000 танков. Последняя цифра, правда, вызывает определенные сомнения, так как включает в себя все боевые машины, в том числе находившиеся в ремонте, подбитые, но еще не списанные, а также 100 Pz 35(t) 6-й танковой дивизии, запасы запчастей к которым были уже практически исчерпаны...

Этой стальной лавине противостояли части бывшего Западного направления, разделенные в сентябре 1941 года на три фронта: Западный, Брянский и Резервный. В совокупности их силы насчитывали 83 стрелковые дивизии и одну отдельную бригаду, 9 кавалерийских дивизий, одну танковую дивизию, 13 танковых бригад, 4 отдельных танковых батальона и 71 артиллерийский полк. Общая численность советских войск, вставших на пути немецкого наступления, составляла 1 млн 250 тыс. человек и около 1000 танков, кроме того, в середине сентября части всех трех фронтов получили дополнительно 193 тыс. человек маршевого пополнения.

Фото: Улльштайн Бильдердинст/Фотохроника ТАСС

Даже с учетом всех мыслимых резервов занятые в "Тайфуне" немецкие части все равно обладали значительным перевесом над войсками трех советских фронтов. Это проявлялось и на уровне отдельных соединений: к началу операции средняя численность личного состава немецкой пехотной дивизии колебалась в районе 9–11 тыс. человек, в то время как с другой стороны фронта комплектными считались стрелковые дивизии по 7–9 тыс. человек.
Некоторого паритета удалось достичь по авиации. Собственные воздушные силы трех советских фронтов составляли 568 самолетов (210 бомбардировщиков, 265 истребителей, 36 штурмовиков и 37 разведчиков). В помощь им были привлечены бомбардировщики авиации дальнего действия (368 самолетов), а также 423 истребителя и 9 разведчиков ПВО Москвы. Всего 1368 самолетов.

С другой стороны, комплектность многих немецких подразделений тоже была далека от идеальной. Начальник OKH Гальлдер в своих "Записках" накануне операции оценивал общее количество готовых к бою танков в 60 процентов от штатной численности. К тому же ГА "Центр" понемногу начинала страдать от нехватки главного средства обеспечения мобильности механизированных соединений – грузовиков и артиллерийских тягачей. Их невосполнимые потери оценивались в 22–33 процента, а многие оставшиеся на ходу машины были изношены до предела. Головной боли добавляла и запаздывавшая "перешивка" захваченных советских железных дорог на европейскую колею, из-за которой группа армий не успевала вовремя создать необходимые запасы топлива и моторных масел. По мере развития наступления эта проблема встала во весь рост: так, уже в ноябре войска получали в день только три состава с ГСМ, тогда как требовалось 20.

В этом месте иной читатель может задать вопрос: зачем тратить так много места на совершенно ненужные сведения о грузовиках и составах с горючим? Дело в том, что определяющую роль на фронтах Второй мировой играло вовсе не качество боевого железа и не мужество солдат, а технология ведения боевых действий. Вершиной этой технологии стало создание подвижных или механизированных соединений, состоявших из танков, моторизованной пехоты и артиллерии на автомобильной тяге и способных пожирать расстояния со скоростью немыслимой со времен конных полчищ Чингисхана. Но танковые и мотопехотные дивизии были крайне требовательны к коммуникациям и объемам идущего по ним снабжения. Для успешного ведения войны моторов наличие достаточного числа грузовиков, способных перебросить на поле боя пехоту и артиллерию, подвезти снаряды и полевые кухни, часто оказывалось более важным, чем количество и качество танков.

Эти факторы оказывали определяющее влияние и на стратегию: выбор наступления или обороны, направлений и количества главных ударов диктовался не только количеством войск, но и возможностями для маневра и снабжения. Советским войскам, растерявшим к концу сентября 1941 года значительную часть техники и автопарка механизированных корпусов, выбирать было практически не из чего. В директивах Ставки Западному фронту предписывалось одно и то же: "прочно закопаться в землю", "перейти к жесткой и упорной обороне, … лишь в случае необходимости предпринимая частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций". Аналогичные приказы получили и войска Брянского фронта.

Советское командование предполагало, что главный удар немцев пойдет вдоль нынешней трассы М1 по линии Смоленск — Ярцево — Вязьма, на этом направлении и создавались основные плотности обороны. Здесь войска ГА "Центр" ожидало множество неприятных сюрпризов, включая такие изыски, как морские 130-миллиметровые орудия, поставленные на прямую наводку рядом с мостами и стратегическими перекрестками. Но на все угрожаемые направления войск не хватило. И если в районе предполагаемого главного удара плотность оборонительных построений составляла в среднем 4–5 км на дивизию и по девять артиллерийских стволов на километр фронта, то на Варшавском шоссе 24 км фронта занимала одна 53-я стрелковая дивизия с сотней орудий и минометов.

Фото: Фотохроника ТАСС

Эффективным средством противодействия глубоким прорывам противника могли бы стать собственные подвижные соединения, способные нанести контрудар во фланг танковым клиньям немцев и отрезать их от снабжения, прервав развитие столь любимой вермахтом операции на окружение. Но к осени 1941-го основным типом советских танковых подразделений стала бригада из двух танковых и одного мотострелкового батальона, одной минометной и одной противотанковой батареи. Самостоятельно решать задачи по наступлению или срезанию клиньев противника такое соединение уже не могло.

Вермахт, конечно же, вел войну по своим картам и удар нанес там, где его не ждали. Далее должен последовать рассказ о том, как 4-я танковая группа Гепнера была внезапно переброшена из-под Ленинграда на московское направление, а советскую разведку немцам удалось ввести в заблуждение, оставив на месте радиста с характерным почерком. В обмане противника нет ничего нового со времен Сунь-Цзы, так что в этой истории важно совсем другое: она наглядно демонстрирует принципиально иные возможности подвижных соединений 40-х годов по сравнению с армиями начала века. Довольно часто приходится слышать аргумент о том, что "при царе немцев не пустили дальше польской границы, а при Сталине они чуть не взяли Москву". В начале века в кайзеровской армии попросту не было соединений, способных за несколько ночей своим ходом переместиться с одного фронта на другой, да еще и незаметно для разведки противника.

Брянский разгром

Первый удар по позициям советских войск 30 сентября 1941 года нанесла танковая группа Гудериана. Командовавший фронтом Еременко ожидал, что противник сходу рванется захватывать Брянск и основные резервы держал именно вокруг города. Между тем немцы спланировали очередные "клещи": 2-я танковая группа наносила свой удар навстречу обходившему Брянск с юга 53-му армейскому корпусу.

В первые дни наступления советское командование не смогло даже правильно оценить масштаб угрозы, считая, что имеет дело с частной операцией "силами одной танковой и одной моторизованной дивизии". На самом деле в прорыв пошли три немецких моторизованных корпуса. Попытки парировать этот удар силами группы Ермакова из пяти стрелковых дивизий, двух танковых бригад и одного отдельного танкового батальона особых результатов не принесли. Командование фронта вынужденно запросило у Ставки разрешение отвести войска на вторую линию обороны (Брянск – Десна). 6 октября и эта позиция превратилась в ловушку: 17-я танковая дивизия неожиданно для всех ворвалась в Брянск, а 18-я захватила Карачев. Советским частям был отдан приказ вести бои "с перевернутым фронтом", то есть пробиваться на восток кто как может.

Ставка попыталась купировать ситуацию, используя для ликвидации прорыва 40-ю армию из состава Резервного фронта и собственные резервы в лице 1-го гвардейского стрелкового корпуса, в состав которого входила в том числе 4-я танковая бригада М.Е. Катукова, и 7-й гвардейской стрелковой дивизии. Но всем этим частям еще надо было добраться до линии соприкосновения, а части немецкого 24-го моторизованного корпуса из состава танковой группы Гудериана уже рвались через Орел на северо-восток в сторону Тулы. Для того чтобы заткнуть эту дыру, было выбрано весьма оригинальное средство – высадка двух воздушно-десантных бригад, вооруженных огнеметами РОКС, которые можно было использовать против танков. Десантники вели бои в районе Орла до 20 октября, пока их не сменила там 6-я гвардейская стрелковая дивизия.

Фото: ТАСС/Наум Грановский

Кроме того, по наступающей группе Гудериана активно работала авиация, включая четыре дивизии тяжелых бомбардировщиков и 81-ю авиадивизию особого назначения. Но наиболее страшное воздействие на атакующих оказывали не они, а истребители ПВО Москвы с подвешенными под крылья блоками РС, атаковавшие аэродромы и маршевые колонны немцев.

Ожесточенные бои разгорелись в районе Мценска, где бригада Катукова весьма умело действовала против 4-й танковой дивизии фон Лангемана. К 16 сентября в этой дивизии осталось только 38 танков.

Катастрофа под Вязьмой

Нацеленная на позиции Западного фронта немецкая группировка нанесла свой удар несколько позже – 2 октября. Здесь как раз и сыграло свою определяющую роль появление 4-й танковой группы как чертика из табакерки. Против растянувшейся вдоль 60-километрового фронта жиденькой цепочки из 53-й и 217-1 стрелковых дивизий было сосредоточено 10 пехотных, пять танковых и две моторизованные дивизии немцев. Результат был, как ныне говорится, немного предсказуем: советская оборона была взломана по всему фронту, подходившие к ней резервы были задержаны эффективными действиями люфтваффе, а находившиеся в тылу стрелковая дивизия и танковая бригада попали в окружение.

По аналогичному сценарию развивалось наступление 3-й танковой группы против таких же разреженных оборонительных порядков на стыке 30-й и 19-й армий. По немецким воспоминаниям, "сопротивление … оказалось гораздо слабее, чем ожидалось. Особенно слабым было противодействие артиллерии".

Для парирования этой угрозы была срочно сформирована "группа Болдина", собранная из стрелковой и мотострелковой дивизий, а также двух (128-й и 126-й) танковых бригад, по большей части состоявших из легких танков БТ и Т-26. Силы были явно неравны, и попытка нанести удар во фланг немецким 41-му и 56-му моторизованным корпусам под Холм-Жирковским "сточили" группу за пару дней активных боев.

Фото: ТАСС/Аркадий Шайхет

Командующий Западным фронтом И.С. Конев попытался поставить на пути немецких клиньев 16-ю армию К.К. Рокоссовского, но было уже поздно: 7 октября немецкие 10-я и 7-я танковые дивизии соединились западнее Вязьмы и замкнули кольцо окружения, в котором остались большая часть сил Западного и Резервного фронтов. В вяземском котле очутились 37 дивизий, девять танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и управления 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий. Под Брянском в мешок попали 27 дивизий, две танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и управления 50-й, 3-й и 13-й армий.

Сил для нанесения деблокирующих ударов у Ставки не было, а шоссе на Москву оставалось фактически открытым. В этих условиях было принято тяжелое решение предоставить окруженцев их собственной судьбе и сосредоточить силы на новом Можайском оборонительном рубеже. 12 октября из ловушки смогли выскользнуть остатки 16 дивизий, а в дальнейшем к своим пробивались лишь отдельные мелкие группы. Некоторые окруженцы, закрепившись в лесах, перешли к партизанским действиям, и зимой 1941/1942 года многие из них соединились со своими войсками.

Общие безвозвратные потери в обоих котлах были огромными, но не чудовищными, по крайней мере, на фоне лета 1941 года и Киева – приблизительно 130–140 тыс. человек, хотя точная цифра неизвестна до сих пор. Следует отметить, что хотя первый этап битвы за Москву и состоял из серии тяжелых поражений, но определенное воздействие на немецкие войска все же удалось оказать. Для обработки двух котлов немцы задействовали пехотные и даже несколько танковых дивизий, которым пришлось задержаться в районе Брянска и Вязьмы более чем на неделю, благодаря чему они опоздали к началу боев за Можайский рубеж. Во-вторых, как мы видим на примере той же 4-й танковой бригады Катукова и действий десантников, высадившихся на орловском аэродроме, отдельные части умудрялись не только сориентироваться в сложной обстановке и не лечь костьми, но и нанести немцам весьма чувствительные потери в живой силе и технике. Благодаря их действиям соединения, которые могли бы принять участие в последней атаке на Москву, были предельно ослаблены еще в октябре.

Бои за Можайский рубеж

Пока немецкие танки и артиллерия утюжили окруженные под Брянском и Вязьмой советские армии, саперные подразделения из резервов Ставки и мобилизованные в рабочие отряды москвичи спешно достраивали линию под Можайском. Сама Ставка в это время ломала голову над двумя главными вопросами: какими частями занять эту линию и как задержать немцев на подходе к ней, чтобы успеть подтянуть все возможные резервы. Пока что дорога на Москву фактически оставалась открытой, а новые дивизии прибывали слишком медленно.

Впрочем, немцы и не торопились. Вперед была брошена относительно небольшая группировка – четыре моторизованных корпуса из состава 3-й и 4-й танковых групп. Командование ГА "Центр" в тот момент полагало, что "в распоряжении противника нет крупных сил, которые он мог бы противопоставить дальнейшему продвижению группы армий на Москву".

Фото: Репродукция Фотохроники ТАСС

В этот момент штаб фон Бока принял одно из тех исторических решений, которые еще долго будут служить поводами для дискуссий у поколений историков: "А что было бы, если бы не…". В приказе от 7 октября 9-й армии и части соединений 3-й танковой группы было указано сосредоточиться на рубеже Гжатск – Сычевка для наступления на Калинин. С точки зрения стратегии сама идея подготовки местности перед штурмом Москвы представлялась правильной. Спустя три года, когда войска 1-го Белорусского фронта вышли на дистанцию финального рывка к Берлину, советская армия тоже не стала очертя голову бросаться в лобовое наступление. Вместо этого она до апреля вела ряд вспомогательных операций, целью которых была изоляция германской столицы от любых источников подкреплений. В данном случае у штаба ГА "Центр" тоже были свои резоны: требовалось в первую очередь помешать переброске на московское направление частей с затихшего Ленинградского фронта. Кроме того, Калинин был важнейшим узлом железнодорожных коммуникаций, захватив который можно было оказывать эффективное воздействие на всю логистику обороны Москвы.

Тем временем остальные части группы армий "Центр" неуклонно продвигались к Можайскому рубежу. Постоянные налеты авиации (2850 вылетов с 2 по 10 октября) и действия отдельных диверсионных групп могли разве что чуть замедлить, но не затормозить немецкую машину. Линию стали в срочном порядке занимать войсками; основу обороны составили имевшиеся в распоряжении МВО две запасные стрелковые бригады и сводные команды курсантов военных училищ. Заметим, что даже в такой критической ситуации Ставке не пришло в голову бросить под гусеницы немецких танков находившиеся на территории Москвы и области недоформированные соединения или пресловутых ополченцев с одной винтовкой на троих. Зато неприятным сюрпризом для панцерваффе стали выдвинувшиеся на передний край обороны части ПВО Москвы. Закопанная в землю практически на уровне грунта и поставленная на прямую наводку советская 85-миллиметровая зенитка оказалась не менее грозным оружием, чем немецкая 8,8-сантиметовая FlaK-41.

Кроме того, Ставка приняла решение перебросить на Можайский рубеж часть сил, собранных для деблокирования Ленинграда, включая 32-ю стрелковую дивизию и 9-ю танковую бригаду, а также 312-ю и 316-ю стрелковые дивизии из состава стоявшей на Ладоге 52-й армии. С юго-западного направления перебрасывались 2-й кавкорпус Белова и 1-я мотострелковая дивизия. Еще одним источником пополнения для оседлавших Можайский рубеж частей стали выходившие из лесов окруженцы. Наконец именно в этот момент Ставка отдала первые приказы о передислокации дивизий из сибирских, дальневосточных и среднеазиатских округов. Впрочем, сибирякам надо было еще добраться до Москвы.

Кроме уже окопавшихся и прибывающих частей в распоряжении Ставки оказался небольшой танковый "кулачок", состоявший из только что сформированных 17-й, 18-й, 19-й и 20-й бригад. Этими силами было решено нанести упреждающий контрудар во фланг между Вязьмой и новой линией обороны с целью в очередной раз притормозить "Тайфун" и постараться нанести максимально возможные потери. Неприятной новостью для немцев должны были стать противотанковые САУ ЗИС-30 – 57-миллиметровая пушка на шасси тягача "Комсомолец". 17-я и 18-я танковые бригады вступили в бои с немцами уже 9 октября под Гжатском и Медынью. Особых результатов их выступление не принесло, 11 октября 18-я т танковая бригада была окружена и практически разгромлена. Несколько более успешно действовали 19-я и 20-я бригады, особенно последняя, в составе которой имелось 29 танков Т-34 и 8 ЗИС-30, и присоединившаяся к ним в последний момент 9-я танковая бригада. Но к 12 октября силы этих соединений также были исчерпаны.

К этому моменту на Можайском рубеже удалось собрать три стрелковые дивизии, три запасных полка, один кавалерийский полк и две сводные команды военных училищ. Сил этих было даже не недостаточно, а просто ничтожно мало – пятая часть от предполагаемой плотности заполнения укрепрайона. 15 октября началось наступление в районах Можайска и Малоярославца. Части немецкой 258-й пехотной дивизии, усиленные танковым полком, ворвались на позиции Малоярославецкого УРа, попутно намотав на гусеницы два не успевших эвакуироваться рабочих батальона. Далее немецкое наступление развивалось практически без остановок, но при этом за каждый километр приходилось платить: панцеры один за другим выбивались огнем советской артиллерии. 17 октября Малоярославец был захвачен частями 19-й танковой дивизии, а советская 43-я армия оказалась в полуокружении.

Фото: ТАСС/Яков Рюмкин

Основные события в битве на Можайском направлении развернулись на знаменитом Бородинском поле, где прорывались 2-я моторизованная дивизия СС "Дас Райх" и 10-я танковая дивизия. К сожалению, магия места не помогла командиру закрепившейся там 32-й стрелковой дивизии В.И. Полосухину, несмотря на то что его командный пункт находился в том же месте, что и ставка Кутузова в 1812 году. Силы были слишком неравны, и хоть у оборонявшихся было достаточно 85-миллиметровых зениток, но им отчаянно не хватало тяжелой артиллерии. 14 октября оборона на Бородинском поле была прорвана, а 19 октября был сдан Можайск и остатки 32-й стрелковой дивизии отошли за Москву-реку. Нельзя сказать, что совсем безрезультатно: из 150 боеготовых танков в немецкой 10-й танковой дивизии осталось только 75.

16 октября начались вошедшие во все учебники бои за укрепления Волоколамского района. Сюда были подтянуты относительно свежие силы немцев, в том числе ранее не воевавшая на Восточном фронте 2-я танковая дивизия. Оборонявшаяся здесь 316-я стрелковая дивизия генерал-майора Панфилова была прекрасно обеспечена артиллерией: ей были подчинены четыре артполка РГК, три полка противотанковых орудий, и это не считая весьма неплохого собственного набора стволов от 25-миллиметровых зенитных автоматов до 152-миллиметровых гаубиц-пушек МЛ-20. И все же даже эту оборону немцам удалось прорвать, правда, платить за это пришлось замедлением темпов наступления и серьезными потерями. Но 27 октября Волоколамск был взят.

К концу октября советские войска были практически всюду отброшены от Можайского рубежа, а от части оборонявшихся там дивизий осталось лишь печальное воспоминание. Уцелевшие откатывались к Москве, попутно получая новое подкрепление. Этим войскам еще предстояло отразить последний удар на столицу.

Калинин – успех наполовину

1-я танковая дивизия взяла Калинин практически сходу 14 октября. Командование ГА "Центр" намеревалось использовать удачно сложившуюся ситуацию на этом участке фронта полностью и в тот же день отдало приказ о наступлении ударного кулака 3-й танковой группы на Торжок и Вышний Волочек. На сей раз советское командование прекрасно просчитало немецкий план и осознало, что потеря города грозит не только разрывом коммуникаций между Москвой и Ленинградом, но и еще одним крупным окружением в том случае, если части 3-й танковой группы все же соединятся с группой армий "Север".

17 октября приказом Ставки был создан отдельный Калининский фронт под командованием Конева, в состав которого вошли 22-я, 29-я и 30-я армии, 183-я, 185-я и 246-я стрелковые дивизии, 46-я и 54-я кавалерийские дивизии, 46-й мотоциклетный полк и 8-я танковая бригада. Все эти силы энергично атаковали закрепившиеся в Калинине немецкие части. 23 октября командование группы "Центр" вынуждено было отдать приказ о приостановке наступления 3-й танковой группы и о возвращении части войск для обороны города. Окончательно выбить немцев из Калинина так и не удалось, но планы противника на этом участке были полностью сорваны. 41-й и 56-й моторизованные корпуса понесли тяжелый урон, что резко снизило общую боеспособность 3-й танковой группы. Так, в 1-й танковой дивизии из 111 готовых на 28 сентября к бою танков к 31 октября осталось только 34 машины. Восполнить эти потери им было уже нечем.

Первый этап битвы за Москву нельзя назвать особенно удачным для защитников столицы. В начале операции "Тайфун" противник имел слишком явный численный перевес над войсками трех советских фронтов. Удачно проведенная рокировка 4-й танковой группы из-под Ленинграда дала немецкому командованию еще больше оперативных возможностей для наступления. В то же время начавшийся в советских войсках танковый голод диктовал им только один способ действий – глухую оборону с нанесением небольших контрударов частного характера силами танковых бригад совместно с пехотными и кавалерийскими соединениями.

Фото: Фотохроника ТАСС

Окружение основных сил Западного и Брянского фронтов стало чувствительным ударом, но не привело к той окончательной катастрофе, на которую рассчитывало командование группы армий "Центр". Немецким войскам пришлось штурмовать еще и Можайский рубеж, на котором они встретили гораздо более серьезное сопротивление, отвлекаться на Калинин и Тулу и платить за каждый пройденный километр сожженными танками, разбитыми грузовиками и жизнями своих солдат.

Главным и любимым мифом операции "Тайфун" является история о том, как в критический момент на помощь русским пришли их старые союзники – генерал Грязь и генерал Мороз. Источником этой байки являются в основном немецкие военные мемуары, авторы которых один за другим сетуют, что октябрьские дожди и вызванная ими распутица замедляли темпы наступления танковых групп и выводили из строя нежные и чувствительные даймлеровские двигатели. Отечественные издательства им в этом активно помогают, поэтому из книги в книгу кочует один и тот же набор фотографий: увязшая на раскисшем склоне САУ "Штурмгешютц", ганомаг в грязи, мотоциклисты в грязи и всяческая экзотика: трофейные слоны и верблюды из советских зоопарков, которых припахали вытаскивать застрявшую технику.

При этом почему-то не учитывается что "генерал Грязь" оказывал точно такое же воздействие и на советские войска. Причем если немцам он просто доставлял мелкие неприятности, то для советских частей столкновение с его силами приводило к достаточно чувствительным потерям. Рокоссовский прямо об этом писал: "Состояние дорог настолько плохое, что создается угроза невозможности вывезти материальную часть артиллерии и всех типов машин". Немцы наступали, территория оставалась за ними, и всю застрявшую технику тыловые службы рано или поздно эвакуировали на ремонтные базы, в то время как все то, что советские войска не могли забрать с собой, доставалось противнику. Уставшим после тяжелых боев солдатам приходилось бросать оружие и хвататься за топоры и лопаты, чтобы срубить гати и мостки, а то и просто выносить на руках очередной застрявший грузовик или пушку методом "раз-два-взяли".

Несмотря на то что немцам удалось полностью реализовать практически все первичные задачи плана "Тайфун", они снова проигрывали битву за время. Запланированный на середину ноября победный парад в Москве не состоялся.