Собянин обозначил основные направления развития здравоохранения
Фото: muddywaters.com
4 апреля исполняется 100 лет со дня рождения великого блюзмена Мадди Уотерса. Одного из основоположников чикагского блюза, человека, без которого, возможно, не было бы The Rolling Stones. Человека, открывшего дорогу Чаку Берри, а стало быть, и всему огромному рок-н-ролльному потоку, сметающему все на своем пути. Своими воспоминаниями о Мадди Уотерсе мы попросили поделиться главного блюзмена России, лидера CrossroadZ Сергея Воронова.
До 1976 года такие имена, как Вилли Диксон, Хаулин Вульф, Роберт Джонсон или Мадди Уотерс, не вызывали у меня особых эмоций, да и вообще каких-либо ассоциаций. Мне хватало нормальной музыки и так: RIAS, AFN, Radio Luxembourg – в советском комбайне Rigonda и пяти телеканалов в телевизоре – два ГДР и три ФРГ.
Меня одинаково радовали Jethro Tull и The Rolling Stones, Santana и Джонни Уинтер, Pink Floyd и Джими Хендрикс, T.Rex и Sweet. Я ходил на концерты "Песняров" и "Поющих гитар" в клуб советского посольства и позже – в окружные дома культуры (Kreiskulturhaus) на выступления местных групп Karat, Babylon, Renft или Stern Combo Meissen.
В придачу к этому старшеклассники, а потом и мы сами обменивались пластинками прямо в нашем школьном автобусе. Рай!
В 1976-м я встретился с Андрэ Краузе, высоким, худым, взрослым – 18 лет! А мне было 14 с половиной. Волосы у Андрэ достигали пояса, он идеально говорил на русском (мама была из Москвы). Был он из "штееров" (Steher) – берлинских, если можно так сказать, трудоустроенных хиппи.
Фото: muddywaters.com
С этого момента началась моя более активная фаза знакомства с музыкой и музыкантами, я участвовал в квартирных джемах, ходил с компанией Андрея в клубы, где играли блюз. В ГДР все это никто не запрещал, но и не афишировал особо: маленькие афиши висели только при входе. И, конечно, активно работала "голосовая почта": узнал – передай друзьям!
Думаю, что справедливо будет сказать, что мое увлечение блюзом началось после концерта Штефана Дистельмана под неусыпным надзором Андрея, который, невзирая на свою огромную фонотеку (больше 100 бобин), отдавал должное главной музыке – блюзу. А Дистельман играл акустику: гитара, вокал, губная гармошка (сам) плюс клавиши и иногда ритм-секция. Играл он все то, что играют все блюзмены мира. И звучал он, как я сейчас понимаю, вполне аутентично. Постепенно мне становилось понятней происхождение The Rolling Stones, Led Zeppelin, Джими Хендрикса и даже Pink Floyd, они все были связаны невидимой нитью. Но мне никто ничего не объяснял! Я интуитивно начал вслушиваться в ту рок-музыку, которая имела большее отношение к тому, что играл Штефан. В какой-то момент на моем пути возникла фигура Романа Руновича – человека, который играл в Польше рок уже с конца 1960-х годов (Romuald&Roman)!
Фото: muddywaters.com
К моменту нашей встречи он жил в Берлине и играл фолкоблюз. Помимо того что мы с ним много выпивали вместе и тусовались на дискотеке общежития Университета имени Гумбольдта, Роман дал мне образование: учил играть слайдом, в том числе в открытом строе, объяснял, как правильно произносить сленговые фразы, разрешал играть на своем "Мартине" и вообще был отличным старшим другом. Мне тогда было 16, а ему 31 (его жене – 40)!
Мадди Уотерс – повторяя это имя множество раз, он поднимал глаза и кисти рук ввысь. Got My Mojo Working я впервые услышал и увидел в его исполнении: он немного переделал текст, но об этом и о том, что это вполне в традиции, я узнал позже. У себя дома он часто ставил мне свой любимый диск Muddy – Hoochie Coochie Man, и именно этот период стал для меня поворотным, тогда я почувствовал связь с этой музыкой и потребность именно в ней.
Кстати, помимо музыки, Роман занимался еще и привозом музыкальной аппаратуры из Западного Берлина, и вот, после одной из очередных доставок, я стал обладателем предмета вожделения – губной гармошки Hohner Blues Harp. Это сейчас их в Москве навалом, а тогда они и в Восточном Берлине не продавались.
Летом 1978-го я закончил школу, и пришло время уезжать в Москву. Моя мама была вполне блюзовой женщиной и, зная практически всех моих берлинских друзей и подруг, разрешила мне устроить грандиозную пьянку у нас дома. Пришли человек 25, и мы гудели всю ночь. Утром мама тихонько перешагивала заночевавших, чтобы не разбудить. Роман с женой и я с подругой были в их числе. Когда все проснулись и стали расходиться по домам, Роман вдруг вспомнил, что не отдал мне подарок. Он нашел в коридоре пакет и достал из него тот самый диск в том самом черном конверте с профилем Уотерса, на котором было написано: Muddy Waters. The Hoochie Coochie Man. (Для знатоков скажу, что это немецкое издание, напечатанное компанией Bellaphon в 1971-м.)
Вы не представляете моего чувства в тот момент. Я сам его себе уже не представляю…
Потом, уже в Москве, я стал читать о блюзе все, что было, сидел в Библиотеке иностранной литературы, позже купил на книжной ярмарке на ВДНХ у какого-то голландца книгу Blues – Who Is Who за целую стипендию, начал играть в группах…
А тот винил до сих пор со мной, и мои друзья со мной, и всегда в моей душе будет Мадди, благодаря которому я почувствовал то, что невозможно понять головой.
Сергей Воронов
