Собянин: стадион "Локомотив" на юго-востоке Москвы будет возрожден
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
В преддверии нового выставочного сезона корреспондент m24.ru Екатерина Кинякина обсудила с директором ЦТИ "Фабрика" Асей Филипповой уникальность этого арт-пространства и программу "Фабричные мастерские", в рамках которой любой художник может получить бесплатную мастерскую под реализацию проекта.
– Центр Творческих Индустрий "Фабрика" существует с 2005 года, но за последние несколько лет он очень изменился.
– Вообще "Фабрика" меняется каждый день.
– Очень неожиданно видеть в вашем кабинете старинную мебель. Кажется, что здесь все должно быть предельно минималистично и современно.
– Я собирала это все на "Фабрике". Она же старая. Вся мебель, которую вы можете видеть, абсолютно своя. Здесь нет ничего привнесенного. Здесь все существовало еще с конца или даже с середины XIX века. Сначала здесь стояли деревянные бараки, и было совсем маленькое патриархальное производство вдовы Дислен и ее сына. Потом, в конце 19 века, владения приобрел купец Хишин. Затем пришла советская власть и стала все переделывать. Изначально это была аппретурная мануфактура, где на ткани наносили покрытие, а уже после революции здесь стали работать с деревом, устанавливать деревообрабатывающие и покровные станки, но не для производства бумаги как такового, потому что это требует очень больших площадей, а для покрытия бумаг разными красками и клеями. Все это использовалось для создания переводных картинок на посуду – деколи. Часть бумаг использовалась в поездах для измерения скорости в специальных аппаратах. Производили копировальные бумаги. Но к концу XX века, во многом в силу расположения близко к центру города, производство в больших объемах здесь стало нецелесообразным. Когда я пришла сюда директором в 2004 году, это стало очевидно.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– То есть на "Фабрику" вы пришли именно из производства.
– Да, так получилось, что я окончила экономический факультет и начала работу в 1994-95 годах. Была приватизация, все менялось, и компания, где я работала, приобрела несколько бывших государственных предприятий, в том числе "Фабрику". Также нам принадлежал знаменитый Конаковский фаянсовый завод, который снабжал когда-то тарелками всю страну. Заводами должен был кто-то руководить, а руководителей нового типа не было. И тогда я пошла учиться и получила MBA в области промышленного производства. Меня прислали сюда директором. Сразу стало понятно, что развивать это не имеет смысла, надо делать что-то другое. И этим другим стало современное искусство. У меня всегда было много друзей среди художников, и я решила совместить работу с увлечением. Я никогда не занималась этим как работой, но всегда ходила на выставки, помню первые аукционы Sotheby's в конце 1980-х, помню премьеру "Ассы" на "Электрозаводе".
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
Но на самом деле "Фабрика" с самого начала была странной, потому что она создавалась фактически для одной операции – нанесения тонкого красочного слоя на бумагу. Это было бы логично, если бы это был отдельный небольшой цех при каком-то бумажном комбинате, а они все, как правило, находятся там, где есть леса, а не в центре города. Создавать специальную фабрику – нелепо. И мы поняли, что вряд ли имеет смысл это продолжать. Тем не менее еще долго производили деколи, потом у нас появилось огромное количество конкурентов, и мы переключились на другое производство. Хотя работать с бумажными технологиями мне до сих пор очень интересно, и при каждом удобном случае мы работаем с проектами, которые как-то перекликаются с идеями бумаги. В начале года открыли "Пиранези LAB", где стоят настоящие старинные станки, и на них можно печатать книги и открытки по старинным технологиям. Также пригласили нескольких партнеров, теперь они работают в наших помещениях, но со своими производственными мощностями.
– Много сейчас таких арендаторов?
– Не меньше 100. И они все разные.
– Получается, что арендаторы оплачивают искусство? Ведь известный факт, что оно не приносит денег.
– Да. Мы договорились с нашим собственником, что часть дохода будем направлять на культурные проекты.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– И меценатов у "Фабрики" нет?
– Нет. Так было с самого начала: что зарабатывали – на то и жили. И, в общем, мы должны были определиться, что нужнее – выставки проводить или крышу латать. Пытались заниматься всем параллельно. Именно поэтому не стали проектом мощной реновации, как Винзавод или Artplay. У нас все очень постепенно развивается. И я считаю, что это хорошо, потому что я не люблю такие проекты, когда все разрушают до основания и делают что-то принципиально новое в культурном смысле. Мне всегда казалось, что эту территорию более органично развивать медленно. Именно поэтому у нас до сих пор работают люди, которые работали еще на "той" фабрике, на тех станках. Теперь они монтируют выставки вместе с нами. Не было того надлома, который распространился в нашей стране, когда люди оставались ни с чем и вынуждены были заново встраиваться в контекст и начинать все с нуля. Мы избежали ломки и интегрировали людей в новый производственный процесс. И я вижу, как они справляются со всеми задачами. Например, когда у нас была выставка "Рабочее движение" и мы выставляли "Большой адронный коллайдер" Николая Полисского, наши рабочие сами установили в зале "Оливье" эту масштабную инсталляцию. И это дало нам возможность делать необычные и интересные выставки, такие как "Машина и Наташа".
– С Арсением Жиляевым.
– На самом деле ее делал целый коллектив художников – Саша Сухарева, Аня Титова, которая представляла Россию на Венецианской биеннале, и многие другие. Арсений просто очень хорошо выразил значение этой выставки и свое участие в ней. Когда дело сделано, остается только то, что было сказано или не сказано. Арсений стал медийной фигурой.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
Потом у нас была выставка "Фабрика. Частный случай", которую делали две немецкие художницы. Это совершенной иной подход к социальной проблеме и к наследию бизнеса, потому что для них был очень интересен именно тот факт, что у нас не было переходной ломки. Если в "Машине и Наташе" много объектов, и сам станок играл важную роль, то немецкие художники сделали выставку-документацию: собрали интервью с нашими работниками и сняли целый фильм. А сейчас мы занимаемся тем, что совместно с выпускниками и преподавателями РГГУ создаем музей истории "Фабрики" и окружающих ее кварталов.
"Фабрика" хороша тем, что это уже не центр города, но еще и не глушь, поэтому здесь хорошо работать. Со студентами-кураторами РГГУ под руководством Натальи Смолянской мы делаем проект-исследование, который называется "Войти и разрешить". Это будет музей "Фабрики" и района. И когда мы стали исследовать эту территорию, мы обнаружили, что здесь жили многие известные писатели и художники. На улице Фридриха Энгельса в начале 90-х были мастерские художников-концептуалистов, на Большой Почтовой есть памятник эпохи конструктивизма, так называемый "Буденовский городок" и много чего еще.
– Станок, который был представлен на выставке "Машина и Наташа", наверняка был не единственным артефактом.
– Еще станок-гигант с шестиметровым цилиндром в зале "Оливье". На этом цилиндре должно было запекаться особое покрытие бумаги. Безумно красивая машина совершенно циклопических размеров. Одна из первых в своем роде. Когда его устанавливали, рабочие разбирали стену, чтобы втащить. Пришлось утилизировать, хотя это было очень болезненно для всех.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– Один из последних важнейших проектов стали "Фабричные мастерские" для художников. Вы единственные, кто делает такую программу.
– Эта программа мастерских для художников на бесплатной основе – партнерский проект с Е.К.АртБюро Елены Куприной. Хотя ее идея очевидна и проста: дать художникам место для реализации проекта. На самом деле у нас и раньше были попытки сделать что-то подобное. В 2007-08 годах пытались сделать что-то вроде коммун. У нас были большие цеха, и я думала, что сейчас туда заселится ватага художников, мирно сосуществовать и работать. Но мирно не получалось. И со временем я поняла, что художникам нужно обособленное пространство. Так и появилась идея сделать программу. В рамках "Фабричных мастерских" мы, во-первых, даем места уже проверенным художникам, нашим старым друзьям – это и Хаим Сокол, который снимал здесь фильмы для проекта про мигрантов "Спартак Times New Roman", и Аня Титова, и Виктор Скерсис.
Фото предоставлено пресс-службой ЦТИ "Фабрика"
А есть другое направление – сессионное выделение мастерских по результатам открытого конкурса. Исходя из своих возможностей, предоставляем выбранным авторам мастерскую под реализацию конкретного проекта, выставочную площадку по окончании сессии и символический бюджет в 20 тысяч рублей. Это не много, но очень важно. В этом году решили работать с художниками "за 35". Потому что на самом деле в 35 лет у многих художников случается определенный надлом: до этого для них было открыто множество программ, грантов и возможностей. А в 35 лет ты переступаешь какую-то магическую черту: если не добился какой-то достаточной известности и успеха, то оказываешься в каком-то вакууме. Поэтому мы сделали ставку именно на художников среднего возраста. И получилось много интересных проектов, которые будем показывать до конца года.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
Также у нас есть отдельная программа "Художник в резиденции". Она нацелена на художников не российских. Они приезжают на разные сроки – от одной недели до трех месяцев. С помощью наших приглашений получают финансовую поддержку в фондах своих государств. Сейчас у нас в резиденции живет и работает английский художник Сонни Санжай Вадгама. Он долго боролся за этот грант и стал чуть ли не единственным художником, которого поддержал British Council. Резиденций у нас в России также практически нет.
– Почему? Какое-то время назад пришла мода делать из старых заводов креативные пространства...
– ...и уже ушла...
– Даже ушла. Но ведь от этой идеи до той, чтобы давать художникам мастерские бесплатно – полшага.
– Вы произнесли ключевое слово – бесплатно. Потому что все ждут дивидендов. Наверное, всех больше привлекает конечная составляющая – выставки. Когда ты что-то показываешь, к тебе приходят люди, твое место становится популярным. Это более легкий путь – использовать искусство как средство пиара. Но ведь и у нас выставки тоже проходят. В сентябре мы покажем пять проектов художников, которые сейчас работают в "Фабричных мастерских", а весной показали важные для нас проекты двух финалистов из Тулы.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– Вы не думали о том, как коммерциализировать искусство?
– Думала. Об этом можно думать до бесконечности. Но я глубоко убеждена в том, что надеяться на коммерческий успех с помощью эксплуатации современного искусства – неблагодарное занятие, и не стоит этим заниматься. Можно рассчитывать на имидж и репутацию, но рассчитывать на то, что присутствие молодых художников принесет тебе какие-то деньги – это не тот путь, к которому я готова.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– Художники из "Мастерских" недавно приняли участие в фестивале ФОРМА. Как раз по этому поводу в Сети появились интервью с художниками, которые жаловались на полное отсутствие средств к существованию в сфере искусства. Вы в этом смысле как раз пример полного альтруизма.
– Я видела эти интервью, но надо сказать, что слезу из меня им выдавить не удалось, Хотя я всем художникам, конечно, деятельно сочувствую. Действительно, им не приходится особенно рассчитывать на гранты. Но художники делают искусство не ради денег, а наша задача – им помогать. И мне не нравится позиция художников, когда они живут с чувством, что им кто-то что-то должен. Художники, которые по-настоящему много работают, добиваются поддержки и признания. Я же помню сумасшедший драйв ребят, которые начинали в 90-х – Константин Звездочетов, Андрей Монастырский, Никита Алексеев, Вадим Захаров. Сейчас они уже все получили признание и премии Кандинского. А тогда не было вообще ничего! Было лишь желание видеть мир не так, как другие. Поэтому я придерживаюсь той точки зрения, что если тебя прет, то делай, а если хочешь чтобы тебя тебя все вокруг поддерживали, то это вряд ли получится.
Выставка Палладия Иванова "Бар-Ресторан "Озеро". Фото предоставлено пресс-службой
– А вообще на фестивале ФОРМА удалось побывать?
– Нет. И на самом деле я была немного расстроена, потому что одну из работ нас попросили не показывать, при том что мы заранее посылали посылали описание проекта и состав экспозиции. Это был проект Димы Ляшенко с полицейскими щитами, которые были превращены в большие терки. Мы все ругаем стариков-консерваторов и ждем, когда придет новое поколение, а на самом деле у этого нового поколения самоцензура зачастую оказывается сильнее цензуры.
