Цыганское проклятие: роковая тайна семьи Тургенева

"Нераскрытые тайны": Москвоведение – Остоженка

Старая барыня Варвара Петровна умирала долго и мучительно. Казалось, она приходила в себя и с трудом открывала глаза только для того, чтобы спросить: "Приехал ли младшенький, Иван?" "За ним давно послали, маменька, – неизменно отвечал Николай, старший сын, – видно, задержался в пути". Прислуга тоже то и дело выглядывала в окна – не едет ли барин? Но барина все не было.

Иван Сергеевич Тургенев действительно получил известие о скорой кончине матери несколько дней назад. Но в Москву, в деревянный особняк на Остоженке, не спешил. Но почему? Что за причина заставила великого писателя в роковой для его семьи момент стать безразличным и жестоким?

Здесь любили и проклинали. Нищие становились богачами, а миллионеры пускали пулю в висок. Здесь прошлое напоминает о себе загадочными знаками. Блеск и нищета, таланты и поклонники, отцы и дети, преступление и наказание – все это про нее, "золотую милю" столицы – Остоженку – только в материале телеканала "Москва Доверие".

Остожье

В середине XVI века здесь, в пойме Москвы-реки, простирались заливные луга. Летом и осенью траву косили и собирали в стога. Отсюда и пошло название – Остожье.

"С этого места начиналась государева царская слобода во времена правления Ивана Грозного, в то время, когда он ввел опричнину. Опричнина была всего лишь семь лет, но тем не менее память о себе оставила в сегодняшних улицах и переулках", – рассказывает москвовед Наталья Леонова.

С тех самых пор и берет начало традиция, актуальная и сегодня: на Остоженке селилась знать. В советские времена она называлась многозначительным словом "номенклатура". Так, в доме № 41 в 1926 году получила квартиру семья директора института имени Склифосовского, начальника лечебно-санитарного управления Кремля Павла Николаевича Обросова.

"Мой дед, Обросов Павел Николаевич, как в его биографии написано, из крестьян. Но в то же время он окончил университет, получил медицинское образование. Я сомневаюсь, что крестьянин так вот мог пойти и получить медицинское образование. В 17-м году история многих семей изменилась, потому что подчищались плохие истории и все становились детьми рабочих и крестьян", – говорит житель Остоженки Владимир Обросов.

Фото: ТАСС/Виталий Созинов

Один из организаторов советского здравоохранения жил в уникальном здании. В его конструкции впервые в Советском Союзе был применен монолитный железобетон. Дом возводился на средства пайщиков, то есть, как тогда говорили, был кооперативным. Павел Обросов, возможно, и не стал бы обременять себя многолетними ежемесячными выплатами, если бы не супруга, Наталья Семеновна.

"Они жили сначала на Петровке – две комнаты в коммунальной квартире. Бабушка, будучи дамой очень требовательной, видимо, выела ему мозг, и он вступил в кооператив", – рассказывает Владимир Обросов.

В итоге в 1937-м, когда Павла Николаевича арестовали и расстреляли по обвинению в троцкистском заговоре, предусмотрительность Натальи Семеновны позволила семье сохранить крышу над головой.

"Спасибо бабушке за это. За ее кипучую энергию и то, что она смогла в страшные годы изыскать средства и погасить кредит, выкупить квартиру", – говорит Владимир Обросов.

С тех времен квартира изменилась мало. Внук Натальи Семеновны и Павла Николаевича, Владимир, сохранил в неприкосновенности почти всю бабушкину мебель. Даже окна остались те же, что поставили еще в 1926-м.

Интерьер и планировку частной квартиры сохранить гораздо легче, чем внутреннее убранство огромного особняка. Особенно если он переходит из рук в руки уже два с половиной века кряду. Патриарх Остоженки – дом 38 – в момент закладки занимал площадь в четыре раза меньшую, чем сейчас. Впрочем, и эти скромные масштабы вполне подходили по чину и статусу генерал-губернатору Москвы Петру Дмитриевичу Еропкину.

"Он был военный. И как в екатерининские времена, в XVIII веке, все военные – он был человек универсальный. Он и воевал, он и занимался, мы бы сейчас сказали, полицейской работой. Он был назначен генерал-губернатором Москвы, например, и обеспечивал в ней порядок.

Строительство – под его руководством строились набережные, театры, прокладывались улицы. Он много сделал хорошего для города", – считает преподаватель Московского государственного лингвистического университета Ирина Зубанова.

С 1770 года сохранилась каменная лестница и эти чугунные плиты. По ним ступала нога не только Еропкина, но и Екатерины II, которая очень ценила губернатора Москвы и бывала у него несколько раз в гостях. После смерти градоначальника в 1804 году здание выкупило Московское купеческое общество, которое учредило здесь коммерческое училище.

"Поначалу в этом здании размещалось все: и учебные классы, и кабинеты директора, и квартиры директора, и квартиры ведущих преподавателей и даже служителей, и спальни мальчиков, и маленький училищный храм", – рассказывает Ирина Зубанова.

Храм и училище

В одном из жилых помещений родился будущий знаменитый историк Сергей Соловьев. Его отец преподавал в училище Закон Божий.

"А кроме Соловьева, училище любит вспоминать, что здесь учился Иван Гончаров, будущий писатель. Правда, училище его не очень любило, его отсюда выгнали за неуспеваемость. А еще, например, здесь учились братья Вавиловы, будущие великие российские ученые", – утверждает Ирина Зубанова.

После революции коммерческое училище было закрыто, но здание продолжили использовать как учебное заведение. В 19-м году здесь открылся рабфак, затем – Индустриально-педагогический институт. А в 1938-м – Институт иностранных языков, переименованный сегодня в Лингвистический университет.

Одновременно с жилыми домами в Остожье пять столетий назад появились и православные храмы. До революции здесь было более десятка церквей. Около каждой – свое кладбище. В 20-е годы прошлого века почти все церкви снесли, на погостах построили дома.

"Когда прокладывали магистраль горячего водоснабжения, раскопали и сквер, и там сплошными рядами лежали черепа, кости", – говорит Владимир Обросов.

Улица Остоженка, 1986 год. Фото: ТАСС/Виктор Великжанин

Разорение старых кладбищ не проходит бесследно для живых. Объяснений этому множество – от околонаучных до совсем уж мистических. Как бы то ни было, в квартире Обросовых присутствие чего-то потустороннего ощущается постоянно.

"В углу у меня регулярно трещит, и даже моя бабушка, которая была ярой коммунисткой, говорила, что ночью я боюсь здесь оставаться у вас, потому что такое впечатление, что кто-то ходит по коридору", – рассказывает Владимир Обросов.

Не исключено, что призраки обитают и в этом удивительном здании, расположенном в 100 метрах от дома Владимира Обросова, напротив Еропкинской усадьбы. Городской особняк в стиле московского ампира был построен в 1819 году для сдачи внаем.

"Проезжающие с бешеной скоростью автомобили вряд ли догадываются и могут посмотреть на этот роскошный маленький деревянный домик, в котором жили выдающиеся писатели, который в Москве назвали "Дом Му-Му". Потому что здесь жил прототип того самого дворника и та самая собачка, описанная Тургеневым", – говорит Наталья Леонова.

Проклятая цыганка

Умирающий 200-летний вяз помнит всех обитателей дома: и писателя Аксакова, и митрополита Серафима, и драматурга Шаховского, и актеров Мочалова и Щепкина. И глухонемого кучера Андрея, который в реальной жизни так и не ушел от своей деспотичной хозяйки.

И саму барыню Варвару Петровну, и ее сына, великого писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Десять лет Варвара Тургенева провела здесь. В этой комнате 16 ноября 1850 года закончилась ее жизнь. Варвара Петровна вглядывалась в ночную темень комнаты.

Ей казалось, она слышит шаги сына Ивана. Он спешит к ней, чтобы успеть проститься. Нет, снова показалось. Неужели он не может меня простить? – задавалась горьким вопросом умирающая. И за что? Из-за той посылки? Да, он прислал ей слезное письмо из Парижа с просьбой выслать денег.

Она же приказала принести ей шесть кирпичей и самолично проследила, чтобы их тщательно упаковали и отправили во Францию. Так ведь разве она виновата? Это он, Иван, оскорбил и унизил ее своим недостойным выбором. Это ж надо было втрескаться в какую-то актриску.

Ивану Тургеневу было 24 года, когда он попал на выступление Полины Виардо. Маленькая, сутулая, с лицом, на которое невозможно смотреть анфас, как заметил Илья Репин. Певица покорила Москву и Петербург. Позже Тургенев скажет: "С той роковой минуты я принадлежал ей весь. Вот как собака принадлежит своему хозяину".

"Варвара Петровна, побывав на одном из концертов Полины Виардо, которая гастролировала в Москве в 1845 году, назвала ее проклятой цыганкой, имея в виду испанское происхождение", – утверждает заведующая музеем И.С. Тургенева Елена Полянская.

Здание Лингвистического университета на улице Остоженке (на снимке) – памятник архитектуры (бывш. Коммерческое училище, Дом Еропкина 1771 г.). Фото: ТАСС/Виктора Великжанина

В 1845 году безответная страсть заставила Тургенева последовать за семьей Виардо в Париж. Полина взаимностью не отвечала, но и не отпускала от себя русского писателя. Она называла его другом, откровенно рассказывая о своих бесконечных романах. Тургенев терпел и страдал.

"Дело в том, что этот характер матушки, такой жесткий, властный, может быть, в какой-то степени и в Полине Виардо. Вот эти отголоски характера матери подсознательно он искал", – считает Елена Полянская.

Иван Сергеевич нашел объяснение своей необычной любви. Он говорил, что счастлив лишь тогда, когда женщина поставит каблук ему на шею, вдавливая носом в грязь. Именно так и поступала всю жизнь с писателем его мать. В детстве Тургенева каждый день били розгами за любой пустяк. При этом Варвара Петровна была уверена, что Ванечка всегда будет при ней. Заставила же она старшего сына поселиться рядом.

"Варвара Петровна предложила старшему сыну бросить службу и переехать в Москву. Она даже купила ему небольшой дом на Пречистенке недалеко отсюда. И покорный Николай вышел в отставку и перевез семью в Москву", – рассказывает Полянская.

Но младший все время будто ускользал от матери. Варвара Петровна требовала, чтобы сын хотя бы иногда писал ей письма. Грозилась, если молчание затянется, она будет пороть слуг. Это действовало. Иван Сергеевич жалел крепостных и изредка отвлекался от литературных трудов, чтобы черкнуть пару слов матери. И вдруг все, что с таким трудом выстраивала Тургенева, рухнуло. Какая-то проклятая цыганка отняла у нее любимого сына.

"Он ведь за ней уехал, он жил там, где жила Полина Виардо, там же, где жило семейство Виардо, он и с ее мужем дружил, а не был возле матери, как она хотела", – поясняет Елена Полянская.

Есенинская драма

Причудливые зигзаги любви хорошо знакомы жителям Остоженки. В доме № 3 в Померанцевом переулке разыгрался финальный акт жизненной драмы Сергея Есенина. Летом 1925 года он поселился здесь с третьей женой – Софьей, внучкой Льва Толстого.

Их отношения развивались столь стремительно, что друзья не успели заметить, когда все началось. Свадьбу тоже сыграли второпях. Но почему поэт, уже признанный и обласканный критикой и читателями, так спешил?

"В тот момент, когда он познакомился с Софьей Толстой, он уже был знаком с дочерью Федора Ивановича Шаляпина. И он друзьям даже говорил: "Вот не знаю даже, как лучше, как моя жена будет – Есенина-Толстая или Есенина-Шаляпина?"

Но тем не менее выбрал именно Софью Толстую. Наверное, действительно, какой-то престиж – жениться на внучке знаменитого писателя – был для Есенина важным. А вторая причина – у Есенина до этого не было своего жилья. Он все время жил по съемным углам. А здесь, можно сказать, на несколько месяцев он обрел такой семейный очаг", – утверждает Наталья Леонова.

Оперная студия Галины Вишневской на улице Остоженке. Фото: ТАСС/Борис Кавашкин

А вот Соня Толстая Есенина действительно полюбила, хотя и понимала – радости это чувство ей не принесет.

"Софья Андреевна была, может быть, такой женщиной, которая способствовала только внешнему какому-то благополучию для Сергея Есенина. Желая, но не смогла сделать тот духовный, душевный комфорт, который так необходим был в последний период творчества Сергея Есенина", – считает директор Московского государственного музея Сергея Есенина Светлана Шетракова.

Есенин привык к теплому уюту своего первого московского жилья, к безалаберному быту друзей. А здесь, в комнате, выходящей окнами на север, никогда не было солнца. Все вещи похожи на музейные экспонаты, на стенах – портреты Льва Толстого. Только ночью, при зажженной настольной лампе, Есенин мог писать. Здесь же он закончил своего знаменитого "Черного человека".

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

"Случилось так, что Сергею Есенину благополучие домашней обстановки не самую лучшую роль сыграло. Он говорил, что весь свет, питающий душу, забила большая толстовская борода", – говорит Светлана Шетракова.

С каждым днем Есенину становилось все хуже. В перекидном календаре с 12 по 18 октября педантичная жена поэта записала всего два слова: "Дома. Пил". Еще летом у Есенина появилось предчувствие скорой гибели. В июне, наблюдая с балкона квартиры в Померанцевом полыхающий над Москвой-рекой закат, он сказал своему другу Эрлиху: "Видал ужас? Это мой закат".

"Он поистине был обречен. Потому что не просто так тратился тот духовный нерв, которым обладал Сергей Александрович, вот та связующая нить с космическим миром, если хотите", – утверждает Шетракова.

Коробейники и голубятня

Из того дома 30 ноября 1925 года Есенина увезли в клинику Ганнушкина – белая горячка на фоне туберкулеза. Поэт выдержал в больнице три недели. 21 декабря он самовольно прервал лечение. Два дня ездил по московским друзьям, пил, потом зашел домой за вещами. У подъезда ждал извозчик, который отвез его на вокзал. 28 декабря 1925 года 30-летний Сергей Есенин покончил с собой в номере Петербургской гостиницы "Англетер".

"Софья Андреевна в последний период была одной из тех искренних жертв, принесших себя вот на клан, желание все сделать для того, чтобы физически поэт жил как можно дольше.

Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Есенин не просто надеялся, что встреча с Софьей Толстой позволит ему найти точку опоры в катящейся под откос жизни. Он был уверен: ее любовь, ее стремление помочь – его последний шанс. Эта девушка предназначена ему судьбой.

"Никаких встреч романтических у них не было, никаких бурных свиданий. Есть одна история, что вроде бы они были в какой-то церкви, вышли оттуда и одна цыганка нагадала им обручальное кольцо", – рассказывает Наталья Леонова.

Эта встреча с цыганкой произошла здесь, в районе Молочного и Коробейникова переулков.

"Мой отец мне рассказывал, почему Коробейников переулок называется. Потому что там останавливались коробейники, которые ходили в разнос с товаром. А также там периодически появлялись цыгане с медведем", – вспоминает Владимир Обросов.

Отец Володи Обросова еще застал Остоженку, по которой ходил Есенин. А сам Владимир помнит голубятню, построенную в конце 20-х годов рядом с домом Варвары Тургеневой.

"Хилков переулок и Остоженка, там, где сейчас небольшой палисадничек, был врыт в землю толстенный столб. Наверху столба была голубятня, не меньше 10 квадратных метров. Многоярусная, с вырезанными окошками для голубей", – рассказывает Владимир Обросов.

Голубятню устроил кто-то из заводских рабочих. Небольших фабрик и заводов на Остоженке было несколько. Все они располагались вдоль Москвы-реки. Вокруг них – жилые бараки рабочих с проходными дворами от Остоженки до набережной.

"Когда мы заселились туда, это было место абсолютно сталкеровское. Потому что там вот этих роскошных теперешних домов никак не было. Там были какие-то случайные деревянные застройки, деревянные дома. Мне тогда казалось, когда я въехала, что Остоженка была вообще как бы нелюдимой улицей", – вспоминает жительница Остоженки Наталья Сопова.

Наталья Сопова поселилась на Остоженке в Померанцевом переулке 30 лет назад.

"Мой дом 1937 года рождения, того самого страшного 37-го года. И когда-то он строился, в общем-то, по тем временам как элитный дом, потому что он строился для работников НКВД. Судя по тому, как планировались эти квартиры, идеология имела место быть при планировке. Были совсем маленькие кухни", – говорит Наталья Сопова.

Ветер перемен

Наталья сделала перепланировку: убрала стены, которые разделяли кухню и гостиную. Первые жильцы квартиры не узнали бы свое жилье. Впрочем, Остоженке всегда было свойственно меняться. Те, кто жил здесь в конце XIX века, не нашли бы своих строений уже к 1913-му: тогда в Москве в самом разгаре был особый инвестиционный бум – все, у кого водились деньги, вкладывались в доходные дома.

Крошечные двухэтажные домики в районе Остоженки сносили буквально кварталами. А вот особняк Варвары Тургеневой практически не изменился. Вполне возможно, в тот знаменательный июльский день 1850 года на окне стояли такие же цветы.

Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Варвара Тургенева взяла с серебряного подноса два пакета и вручила сыновьям. На простой бумаге, не скрепленной печатями, значилось, что Николаю даруется село Сычево, а Ивану – Кадное. Старший сын подавленно молчал. Младший, с трудом сдерживая возмущение, заявил, что, пока дарственные официально не оформлены, они не имеют никакой силы.

Варвара Петровна театрально возмутилась и обвинила сыновей в неблагодарности. Иван впервые в жизни повысил на мать голос, заявив, что он сыт по горло ее комедиями, что она мучает всех, что возле нее никто не может свободно дышать. Варвара Петровна тут же выгнала сына вон и в гневе разбила его портрет.

"Варвара Петровна – женщина властная, очень переживала, что сыновья живут не так, как ей бы хотелось. И она хотела влиять на них, конечно. Как она сама говорила – нить вашей жизни, то есть деньги, в моих руках. И абсолютно не давала никаких средств к существованию. И сыновья буквально бедствовали. Николаю Сергеевичу нечем даже порой было кормить семью. А Иван Сергеевич вынужден был даже занимать деньги у прислуги Варвары Петровны для того, чтобы заплатить извозчикам", – объясняет Елена Полянская.

Иван Сергеевич очень переживал за старшего брата Николая. Считал, что мать погубила его, заставив бросить службу в Петербурге и переехать в Москву. Варвара Петровна же была уверена в своей правоте: Николай заслужил такое отношение, женившись против ее воли.

"Женился на камеристке Варвары Петровны, Анне Яковлевне Шварц. Конечно, Варвара Петровна была в гневе, долго не признавала этот брак. Но потом вроде бы попросила прислать ей портреты трех сыновей Николая Сергеевича и Анны Яковлевны. Распаковав посылку, она разбила все три портрета, и в эту же зиму все трое сыновей умерли. Странное совпадение. Может быть, это была какая-то эпидемия, но тем не менее факт остается фактом", – рассказывает Елена Полянская.

Из грязи в князи

Смерть внуков нисколько не смягчила Тургеневу. Она вообще к мальчикам относилась, мягко говоря, прохладно. Слишком уж много горя ей пришлось пережить из-за мужчин.

"Дело в том, что отец умер до ее рождения и мать повторно вышла замуж за некоего Сомова. И этот Сомов много пил, он ненавидел свою падчерицу, он ее всячески притеснял и бил. В конечном счете, когда Варвара подросла, он стал домогаться ее, и ей пришлось бежать. С помощью своей няни, Васильевны, она убежала в имение своего дяди Ивана Ивановича Лутовинова", – утверждает Елена Полянская.

Жизнь в доме дяди тоже была не сахар. Но тут судьба сжалилась над несчастной сиротой. Через год дядюшка скончался и Варвара в мгновение ока стала невероятно богата.

"Она стала обладательницей пяти тысяч крепостных душ, это только в Спасском, а у него были имения в других губерниях России. Много серебра, много жемчуга. Одним словом, она стала очень богатой", – говорит Елена Полянская.

Вид с вертолета на Зубовский бульвар, эстакаду, соединяющую улицу Остоженку и Комсомольский проспект (на первом плане) и бассейн "Чайка" (справа). Фото: ТАСС/Марина Лысцева

Богатая, но не слишком красивая наследница никак не могла выйти замуж. Ей было уже под 30, когда в ее жизни появился 25-летний Сергей Тургенев: красавец, любитель женщин и выпивки. За измены мужа Варвара Петровна отплатила с лихвой: родила от домашнего врача Берса дочь Вареньку.

Разумеется, эта фамильная коллизия особенно не афишировалась. Фамилию девочке дал крестный отец Николай Богданович. Однако росла Варенька в доме Тургеневых как воспитанница.

"Варвара Петровна покупала для нее дорогие игрушки, наряды, драгоценности, экипажи, хорошие музыкальные инструменты. Она устраивала здесь для нее детские праздники, танцевальные вечера, дни рождения и совместные именины двух Варвар – Варварин день отмечался 4 декабря по старому стилю", – рассказывает Елена Полянская.

В этот день к дому Тургеневых всегда съезжались экипажи. В середине XIX века почти у всех жителей Остоженки были собственные кареты. Впрочем, обитатели доходных домов и коммерческого училища пользовались общественным транспортом. В 1847 году появились первые линейки – большие повозки, которые тянули несколько лошадей. В вагончике помещалось до 14 человек. Однако на узких московских улицах они были не слишком удобны.

"В 1872 году им на смену пришли конки – такие экипажи, вагончики, которые тащили лошади по рельсам. Но пользоваться ими тоже было не очень удобно, потому что конки очень медленно ехали: средняя скорость была около 8 км/ч. И даже в Москве существовала такая поговорка: "Конка-конка, обгони цыпленка", – утверждает старший научный сотрудник Музея Москвы Лариса Скрыпник.

В 1899 году в Москве, позже, чем в других российских городах, появляются первые трамваи. Такая задержка была обусловлена яростным сопротивлением владельцев конок. Они вспомнили про договор, заключенный с городскими властями на 50 лет, на эксклюзивное, как сказали бы сегодня, предоставление общественных транспортных услуг. Тяжба с переменным успехом длилась не один год.

"В 1909 году уже было больше 20 трамвайных маршрутов, один из которых прошел по Остоженке как раз. Это была Рогожско-Хамовническая ветка, которая соединяла два вот этих района, проходя через центр города, через Солянку, Театральную площадь, и заканчивалась у Хамовнического вала", – рассказывает Лариса Скрыпник.

А обрамляли Остоженку две другие трамвайные ветки: линия "А", которая пролегла по бульварному кольцу, и "Б", протянувшаяся по Садовому. В народе их называли "Аннушка" и "Букашка".

"Маршрут трамвая "Б" прозвали маршрутом медным, потому что он соединял практически все московские вокзалы. Этим трамваем пользовались люди, приезжавшие из сел, из деревень, давали кондуктору в основном медную монету, и поэтому руки у кондуктора от этого становились желто-зелеными. А трамваем "Аннушка" пользовались уже чиновники и расплачивались, как правило, с кондуктором либо бумажкой, либо серебряной монетой", – поясняет Наталья Леонова.

Столичная подземка

А потом настала новая эпоха – метро. Обширный сад, прилегавший к усадьбе Тургеневых, вырубили под корень в начале 30-х годов прошлого века. На его месте вырос огромный барак, в котором жили первые метростроевцы. Атмосфера на Остоженке сразу же изменилась.

"Я еще застал то время, когда переулки были не самым безопасным местом Москвы. Дети из метростроевского барака периодически приставали к детям из окружающих домов. Там говорили: давай попрыгай, дай 10 копеек, грозили кастетами: "Сделаю четыре дырки – не залатаешь", – рассказывает Владимир Обросов.

Правительство придавало строительству Московского метрополитена огромное значение. Во-первых, столица Советской России отставала от других мировых столиц. Почти у всех уже было метро, а у нас нет. А во-вторых, уже тогда перед московскими властями встала роковая проблема – пробки. И ее надо было срочно решать.

"Наверное, самый пробочный год в Москве – это 1933 год. Почему? Ходили трамваи по многочисленным улицам, в 1924 был пущен автобус, а в 1933 пошел троллейбус. Добавьте еще извозчиков – грузовых и легковых, добавьте автомобили, которые появились. Пешеходов, которые перебегали дорогу где попало, потому что не было еще светофоров. В общем, картина была еще хуже, чем мы можем наблюдать сегодня", – утверждает Наталья Леонова.

Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Линию метро прокладывали открытым способом. Движение транспорта запретили. Для пешеходов сделали специальные мостки. А улицу вплоть до 1990 года стали называть Метростроевской. Первых станций было 13. Начиналась подземная дорога в Сокольниках и заканчивалась станцией "Парк культуры".

"Кроме того, он настолько красив оказался, что воспринимался как музей, как дворец. То есть туда люди приезжали реально кататься. То есть они доезжали до станции в переполненном, забитом вусмерть трамвае, потом ехали на метро туда и обратно и обратно втискивались в этот трамвай. Восхищаясь при этом метрополитеном", – говорит директор народного музея Московского метрополитена Константин Черкасский.

Первых восхищенных пассажиров Московский метрополитен принял за два месяца до официального открытия. 16-летний дедушка Натальи Леоновой был среди избранных. Заветный пригласительный билет ему подарил отец, получивший его на работе.

"Он выходил на каждой станции, осматривал саму станцию. И в итоге дедушка доехал до "Парка культуры" и побрел пешком до Серпуховки, потому что трамваи уже не ходили, на извозчика денег у него не было. И, когда он пришел домой, его спросили, где же ты был так долго. Дедушка ответил: "В метро", – вспоминает Наталья Леонова.

15 мая 1935 года в 6 часов 45 минут от Сокольников отправился в рейс первый состав Московского метрополитена. Поезда ходили с интервалом 10 минут. На месте нынешних турникетов стоял кондуктор и выдавал пассажирам бумажные билетики. Проезд стоил 50 копеек, что по тем временам было недешево.

Нежданная дочь

"Деньги, деньги. У нее на уме всегда только деньги", – думал Иван Тургенев, выбегая из гостиной, где осталась театрально разгневанная мать и униженный брат. Ничего не видя перед собой от гнева, он чуть не сшиб девочку с огромным ведром воды.

Тургенев остановился: "Ты почему такие тяжелые ведра носишь? Ты чья будешь?" Девочка смущенно молчала, переминаясь босыми грязными ногами. Появился кто-то из слуг и велел ей идти на кухню. Тургенев повторил вопрос: "Это ж чья такая будет?" "Да ваша, Иван Сергеевич. Авдотью-белошвейку помните?" Иван Сергеевич потрясенно молчал. Девять лет назад у них был мимолетный роман, но о дочери он ничего не знал. Мать все от него скрыла.

"Это была весна 1841 года. Иван Сергеевич сошелся близко с белошвейкой по вольному найму Авдотьей Ермолаевной Ивановой. И от этой связи появилась Пелагея, о существовании которой Иван Сергеевич не знал восемь лет. И вот лишь в 1850 году, когда он приехал снова в Россию, в то время как раз, когда произошла ссора с матерью, он обнаружил, что у него есть восьмилетняя дочь", – рассказывает Елена Полянская.

Несмотря на то что Пелагея была необычайно похожа на любимого сына Ивана, Варвара Петровна не испытывала к внучке ни малейших теплых чувств. Девочка жила на положении дворовой, выполняя самую тяжелую и грязную работу в доме.

"Варвара Петровна иногда наряжала ее в нарядные платья и показывала гостям, спрашивала: "Скажите, на кого она похожа?" Да и дворня ее так называла ехидно – "барышня". Иван Сергеевич поклялся сделать все, чтобы дочь его прожила достойную жизнь", – говорит Елена Полянская.

Осуществить обещание при жизни матери было непросто. Варвара Петровна властвовала в своем поместье безраздельно. Впрочем, в дворянских и купеческих семьях женщины нередко держали в руках бразды правления. Неслучайно же появилась легенда об истории строительства этого доходного дома, принадлежавшего купцу Якову Филатову.

"Вот этот дом москвичи прозвали "домом с рюмкой", потому что наверху, на углу, на башенке, возвышается действительно как будто перевернутая рюмка. Считается, что Яков Михайлович жутко пил, проматывал все свои деньги игрой в карты. Жена, Анна Тимофеевна, его пилила за это. И вот когда купец все-таки бросил пить, на сэкономленные от пития деньги он и заказал себе строительство этого дома", – рассказывает Наталья Леонова.

Дом с рюмкой

Сэкономил купец немало. Участок земли на Остоженке в 1907 году, когда был построен этот дом, стоил не меньше 150 тысяч рублей. К этому надо прибавить и стоимость самого здания, которое, кстати, современникам активно не понравилось.

"Все были в шоке и ужасе, критиковали это строение. Вот, например, газета "Московский еженедельник" сообщала: "Каждый новый год приносит Москве несколько десятков новых, чудовищно нелепых зданий, которые врезаются в городские улицы с какой-то особенно, только одной Москве свойственной удалью. Ну где еще встретишь что-нибудь подобное новому дому в начале Остоженки?", – утверждает Наталья Леонова.

Зато москвичи сразу оценили сказочный дом на набережной, на углу Курсового переулка. Он тогда назывался Малым лесным.

"Дом был построен по заказу Петра Николаевича Перцова. Но оформлен, по тогдашней традиции, на супругу. Раньше купцы оформляли на супругу, в случае если они разорялись, то у супруги имущество не отбирали", – говорит Леонова.

А в январе 1908 года в этот дом заглянули двоюродные братья – пайщики Московского художественного театра Никита Балиев и Николай Тарасов. Они искали помещение для филиала МХТ, нечто вроде клуба, где актеры театра могли бы устраивать капустники, играть пародии, отдыхать вечерами после спектаклей. Подвал дома Перцова меценатам понравился.

"В него входили с переулка, в маленькую дверь, где нужно было немножко пригнуться и войти. Наверху они повесили летучую мышь, конечно. Это была перекличка с синей птицей Художественного театра", – рассказывает замдиректора по научной работе Музея МХАТ Мария Полканова.

"Считается, что в первый раз, когда Никита Балиев с Тарасовым вошли в этот подвал, им навстречу из черного подвала вылетела как раз летучая мышь. Это еще одно обоснование этого названия. Недолго они здесь просуществовали, но тем не менее стали известны на всю Москву", – говорит Наталья Леонова.

Существование "Летучей мыши" в подвале дома Перцова было омрачено трагедией: умница, эстет и миллионер Николай Тарасов в ноябре 1910 года покончил с собой. Ему было всего 28 лет. Обстоятельства этого самоубийства до конца не установлены. Бытуют разные версии, в том числе и достаточно экстравагантная, явно навеянная пристрастиями молодого мецената, с театральным эффектом.

"Он заказал себе гроб, и вроде как одна актриса, в которую он был влюблен, – она у него попросила денег для другого человека, в которого она была влюблена. И он этого не выдержал, лег в этот гроб и застрелился. Он похоронен на Ваганьковском кладбище. У него очень красивая могила, с этим гробом и с ним. Он большой человек был, высокий, красивый. Удивительно красивый", – утверждает Мария Полканова.

Московский дом фотографии. Остоженка, 16. Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Иван Сергеевич Тургенев приехал на Остоженку лишь через три дня после похорон. Теперь, когда все было позади, можно было поделить огромное наследство Тургеневых-Лутовиновых и забыть о постыдной нищете. Иван Сергеевич очень хотел понять и простить мать. Но как после всего случившегося? Он начал разбирать ее архив и обнаружил дневник.

"Перед смертью она что-то писала карандашом на отдельных листах бумаги, которые лежали на приделанной над кроватью полочке. Потом сыновья прочтут такие слова: "Дети мои, простите меня. И ты, о Боже, прости меня. Ибо гордыня, этот смертный грех, всегда была моим грехом", – рассказывает Елена Полянская.

Прочтя дневник матери, Тургенев был потрясен. В этот момент он простил ей все. А вскоре Иван Сергеевич отправил свою внебрачную дочь Пелагею в Париж, в семью Виардо.

"Она больше никогда не была в России, совсем забыла русский язык. Воспитывалась в семье Виардо, училась в пансионе какое-то время, потом она вышла замуж за владельца стекольной фабрики Гастона Брюэра. Брак оказался несчастливым, но у них родилось двое детей, сын и дочь. Они умерли, не оставив потомства, к сожалению", – говорит Полянская.

Золотая миля

Сегодня о тургеневских временах на Остоженке напоминает немногое. Ее коренные жители все меньше узнают в ней улицу своего детства.

"Весь квартал от реки и выше, начиная где-то с 1998 года начал претерпевать разительные перемены. И сейчас это абсолютно безликое место, которое может быть и где-то в Берлине, и в каком-нибудь Брюсселе", – говорит Владимир Обросов.

"Из своих окон я видела купол храма Христа Спасителя, и что-то такое, что держит Петр, – все это тоже было видно. И крыши – бесконечные крыши московские", – рассказывает Наталья Сопова.

Теперь Наталья Сопова видит из своего окна только стену нового дома. И пока неизвестно, сохранят ли строители неповторимую архитектурную стилистику старой Остоженки.

"В наше время Остоженка является самым дорогим районом Москвы. Цены здесь просто зашкальные. Ну вот откуда уже берутся такие деньги на приобретение жилья на Остоженке – это большая тайна. И уже не нам предстоит ее раскрывать", – считает Наталья Леонова.

"Золотая миля" Москвы входит в десятку самых дорогих жилых улиц мира. Но москвичи, конечно же, любят Остоженку не за это. Здесь особенно отчетливо видны знаменитые московские контрасты: безудержная роскошь запросто соседствует с подчеркнутой скромностью. Прошлое переплетается с настоящим.

Так что у каждого, кто решит преодолеть километр с небольшим от Пречистенской площади до Крымского моста пешком, есть прекрасная возможность за 20 минут побывать в самых разных эпохах и вспомнить множество драматических историй, свидетелем которых из века в век становилась одна из старейших улиц нашего города.