Новости

Новости

18 марта 2014, 17:22

Культура

Марк Захаров: "Жена сказала, что я плохой артист, и я поверил"

"Правда 24": Марк Захаров - об отношении к ремейкам старых кинофильмов

В гостях у Евгения Додолева и программы "Правда 24" побывал известный режиссер театра и кино Марк Захаров, который рассказал о своем отношении к ремейкам, молодых режиссерах и синтезе театра и кино.

Евгений Додолев: Мой сегодняшний гость хотел стать актером, но, как известно, человек лишь предполагает, располагают совершенно иные силы. Он в результате стал режиссером и, как многие говорят, гениальным. Марк Захаров!

Марк Захаров: Многие говорят?

Евгений Додолев: Почти все. Вы когда-нибудь жалели, что у вас не сложилось актерской карьеры?

Марк Захаров: Нет. Мне очень давно жена сказала, что я плохой артист, и я поверил.

Евгений Додолев: Это известная история, да. Ну, стало быть, за плечом каждого великого человека стоит женщина. То есть она вдохновила вас на режиссерские подвиги. Вы всегда боролись с цензурой. Это был какой-то внутренний импульс? Или так складывались обстоятельства, что вас всегда запрещали, вы всегда были первыми в той или иной сфере?

Фото: ИТАР-ТАСС

Марк Захаров: Вы знаете, так сложилось, что еще в недрах самодеятельного студенческого театра МГУ, где царил юношеский максимализм, очень одаренные дилетанты оказывали влияние на нашу культуру, театр, кинематограф и телевидение. На телевидение, потому что Розовский, Аксельрод, Рутберг изобрели тот самый Клуб веселых и находчивых. Оттуда произрастают очень многие "растения", которые стали украшением нашего телевизионного пространства.

Евгений Додолев: Была такая ситуация, когда вы уже возглавляли Театр Ленинского Комсомола, что вы могли лишиться своей должности?

Марк Захаров: Да. Я понимал, что надо создать живой театр, который как-то умел бы решать проблемы эстетические, соотнося это с нашей жизнью, с нашими социальными, общественными, политическими проблемами. Был момент, когда люди, мне симпатизировавшие в Управлении культуры исполкома Моссовета, меня позвали и сказали: "Знаешь что, там наверху принято решение о твоем увольнении, давай мы пока тихонечко переведем тебя в Театр оперетты, и ты будешь там "Сильвой" заниматься". Я говорю: "Не могу этого сделать потихонечку, потому что я уже пригласил людей, я уже начал работать с командой артистов, и это будет с моей стороны предательство. Пусть будет официальное увольнение и тогда я, как законопослушный человек, подчинюсь этому". Обошлось. Или документы затерялись, или что-то еще. У меня давно возникло подозрение, что порядка нигде нет, даже в знаменитом доме на Лубянке.

Евгений Додолев: Среди зрителей есть сейчас люди, которые даже не знают, что такое Ленком, что это Театр Ленинского Комсомола? Которые воспринимают его как бренд? Или все-таки основная публика знает историю театра?

Марк Захаров: Нет, я думаю, что история, тем более театра, артиста, режиссера, она быстро забывается.

Евгений Додолев: Разве?

Марк Захаров: Конечно. Нет, кто-то помнит, но если спросить молодого администратора, пришедшего работать в театр, кого у нас считают сейчас серьезными режиссерами, он мне скажет: "Константин Сергеевич Станиславский и вы, Марк Анатольевич". Двое всего, мало очень режиссеров хороших, мало.

Евгений Додолев: На самом деле, вы как считаете, есть ли молодые режиссеры, руководители театров, которые могут встать в один ряд с Марком Захаровым?

Марк Захаров: Карбаускис хорошо работает. У Серебренникова получится, если он минует свои и общественные проблемы, правильно с ними разберется. Мне нравится Богомолов, при всех нападках на него, которые я в значительной степени отвергаю. Есть молодые и в "Современнике", люди, ставящие на Малой сцене. Правда, Малая сцена у меня всегда вызывает некоторые сомнения и разочарование. Я все-таки понимаю, что можно что-то сделать, чтобы заинтересовать 15-16 человек, но я не даром своих коллег оглушил фантастическим проектом "Театр в грозовом лифте". В нем лифт поднимается, в центре оказывается один человек, который борется с эпилепсией, уходит от приступа, а он его душит. И вот люди, которые стоят рядом, если это сильная биологическая фигура, испытают такие переживания, которые никогда не испытают в Большом театре или в Мариинском.

Марк Захаров на юбилейной 20-й церемонии вручения театральной премии "Хрустальная Турандот". Фото: ИТАР-ТАСС

Евгений Додолев: Хорошо, а если говорить об экспериментах - мы сейчас говорим только про театр - эти эксперименты, как вы считаете, должны финансироваться из казны?

Марк Захаров: Должны, но в ограниченном и продуманном варианте. Есть венчурные траты, есть траты изначально рискованные. Риск даже был, как недавно признался президент, и в отношении Олимпиады в Сочи - в некоторых пунктах и моментах. Поэтому это поддерживать надо. Я согласен с вами и с вашим намеком, который вы не озвучили, что не надо поддерживать все, театров должно быть больше, чем есть, но на государственном финансировании такого количества театров в Москве все-таки быть не должно. Надо находить меценатов, правда, это очень трудное дело.

Евгений Додолев:Хорошо, а Ленком получает государственные дотации?

Марк Захаров: Да. Есть такое заблуждение, довольно массовое, что театр должен существовать на те деньги, которые он получает с продажи билетов, то есть функционировать как бизнес. Но антреприза, наверное, так, а репертуарный русский театр со всеми его успехами и неудачами, он должен пользоваться какой-то поддержкой.

Евгений Додолев: А на Западе существуют такие же модели? У нас же ролевая модель все время – США.

Марк Захаров: Я вам так скажу: я не большой знаток некоторых финансовых механизмов Запада, но я могу сказать, что наш бюджет – 60 процентов оплачивает государство, а 40 процентов мы зарабатываем сами. Вот это, по-моему, довольно справедливая конструкция.

Евгений Додолев: А для себя вы понимаете, если бы не было ваших телевизионных работ и кино, то Марк Захаров был бы известен гораздо меньшему количеству людей?

Марк Захаров: Да, это закон той цивилизации, в которой мы сейчас с вами находимся.

Евгений Додолев: И вы все равно считаете, что это более низкое искусство?

Марк Захаров Нет! Я вообще так не считаю, я вам сейчас скажу такую дилетантскую формулу: кино - это предварительная технологическая разработка вселенского телевидения. Кинематограф срастается с телевидением, и тогда у него все получается, как правило, есть и исключения, но все чаще телевидение входит в плоть и в кровь кино.

Евгений Додолев: Сильная сторона театра в том, что в каждом новом спектакле можно что-то поправить. В кино то, что зафиксировано на пленке, исправить нельзя. Вы о чем-нибудь жалеете? Исправили бы сейчас что-то в своих блокбастерах?

Марк Захаров: Я думаю, что я бы сейчас ничего бы трогать не стал. "Обыкновенное чудо" и "Тот самый Мюнхгаузен" близки людям. Меня раньше удивляло, когда мне говорили, что выросли на моих фильмах и сейчас показывают их своим детям. Я это не очень понимаю, но очень благодарен.

Евгений Додолев: Почему не понимаете?

Марк Захаров: Потому что время проходит и что-то стареет.

Евгений Додолев: То есть вы считаете, что это были конъюнктурные вещи? Что там может быть иначе?

Марк Захаров Немножко другой монтаж. Камера по-другому себя должна вести.

Евгений Додолев: Значит, вы все-таки что-то переделали бы?

Марк Захаров: Конечно, конечно. Просто я с ужасом отношусь к этим словам, потому что после Мюнхгаузена мне предлагали снять "Мюнхгаузена-2", "Обыкновенное чудо-4".

Евгений Додолев: Не одобряете ремейки?

Марк Захаров: Ну, я так категорично не сужу. У кого-то очень талантливо получается, но, скажем, то впечатление, которое я получил от "Большого вальса"... это впечатление сложно превзойти на этих же фишках, на этих же артистах, на этом же сюжете. Очень трудно.

Полную версию интервью можно посмотреть здесь.

закрыть
Обратная связь
Форма обратной связи
Прикрепить файл

Отправить

закрыть
Яндекс.Метрика