Александр Усольцев: "Пора выходить из парка Горького и "Красного Октября"

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Основатель проекта "Прогулки по Москве" Александр Усольцев рассказал корреспонденту m24.ru о том, за что Москву можно любить и ненавидеть, что такое индекс "Старбакса", чем Петербург напоминает американские города и какие здания современной постройки могут стать будущим культурным наследием.

– Когда у тебя впервые появился интерес к столице? Как ты начал заниматься москвоведением?

– Все началось еще в школе, когда я задумался, на скольких улицах города мне удалось побывать. Начал ездить, гулять, затем захотел побывать на каждой улице в центре города.

Потом ко мне присоединился товарищ, с которым мы вместе придумывали маршруты. Однажды, например, прошли вдоль всей городской части Яузы.

Гуляли, кстати, с обычными бумажными картами, навигаторов и смартфонов тогда толком не было.

Следующий рывок произошел в 2004–2005 годах, с развитием интернета стали появляться сообщества в "Живом журнале", а также локальные форумы, где собирались любители прогулок по городу. Оказалось, что таких же людей, как и мы, на удивление много, начался очень активный обмен информацией.

– А когда увлечение стало превращаться в работу?

– Ценность таких прогулок состояла в индивидуальном опыте, в возможности узнать то, чего не найти ни в одной книге. Патриоты района или просто городские энтузиасты смогут показать тебе на улице голову Ленина, оставшуюся валяться после демонтажа памятника, остатки старой автозаправки во дворах, довоенные фонари, старые частные дома даже в центре города и многое другое.

Мы с женой тоже стали искать такие вещи и водить людей по собственным маршрутам. И вскоре спрос начал превышать предложение, времени не хватало, а люди начали заказывать индивидуальные экскурсии на постоянной основе. Так прогулки начали превращаться в работу, и появился проект "Прогулки по Москве".

Параллельно мы продвигали свои экскурсии, писали статьи о Москве. Тогда можно было писать про места, сейчас уже кажущиеся совершенно банальными, такие как Дом Мельникова, и для многих это было открытием. Люди вообще не знали собственный город и о том, что в нем есть интересного.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– Как сейчас у вас идут дела?

– Сейчас у нас уже с четверга по воскресенье стабильно приходят люди на экскурсии. Многие даже заказывают индивидуальные туры, Москва – большой город с сильным расслоением, и есть люди, для которых разница между ценой 400 рублей и 4 тысячи невелика. Им главное самим выбрать время и маршрут, спокойно пройтись с семьей в своем ритме.

Довольно часто подобные экскурсии заказывают люди, живущие прямо в центре столицы. Они просят рассказать им обо всем, что находится рядом с их местом жительства. Не так давно я провел два тура по Арбату. Один из них был для бизнесмена, другой – для одного известного певца. С последним мы погуляли, а потом еще час пили чай у него в квартире в одном из переулков Арбата, и я ему просто показывал из окна и рассказывал о том, что есть интересного рядом с его домом.

– Сейчас москвоведы стали активно изучать районы вне центра города. Можно уже назвать это трендом?

– Да, за последние семь-восемь лет, многое изменилось, развитие происходит не только в профессиональной среде. Появляется ядро жителей города, которые тоже интересуются не только центром, но и своим родным районом, часто за пределами Третьего транспортного кольца, а то и совсем рядом с МКАД.

Недавно познакомился с одним жителем "Академической". Он не водит экскурсии, ему просто нравится гулять. Показал мне два примечательных дома. На одном есть шикарные барельефы, парапеты и арка декорированы. Напротив него стоит второй, точно такой же по габаритам, но нет ни одного украшения. Хотя видно, что дома задумывались одинаковыми, но с началом хрущевской эры расходы на архитектурные излишества при строительстве домов начали урезать, и второй дом построили уже в рамках жесткой экономии.

Таких деталей в городе нам предстоит открыть еще довольно много, даже в новых районах столицы. Они ведь строились на месте старых деревень, и там даже есть черты дачных поселков дореволюционных.

– Можешь привести еще примеры?

– В районе "Тимирязевской" есть замечательная деревянная церковь, несколько частных домов и дореволюционная трамвайная остановка, но она в ужасном состоянии, и ее могут скоро снести.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Еще один интересный пример – это Зеленоград. Я там проводил велосипедную экскурсию и обратил внимание, что у города есть очень много своих патриотов. И не зря, место очень интересное, хотя из старых построек только один храм XIX века да пара обычных деревенских домов.

Зато там можно увидеть урбанистические мечты 60-х годов прошлого века. Его строила команда молодых специалистов. Главному архитектору было 35–36 лет, и в его подчинении были люди как старше, так и существенно младше. Некоторым сотрудникам было 20–26 лет, они только закончили университет и пришли строить город с нуля.

В 70-х сократилось финансирование, в связи с чем, конечно, есть в строительстве Зеленограда нелогичные вещи, но зато и огромное количество новаторских проектов было там все же частично реализовано. Например, экспериментальные панельные дома, в которых стыки сделаны не под прямым, а под косым углом.

В старом Зеленограде особенно интересно то, что районы отделяют друг от друга леса. Не парковые насаждения, а именно сохраненный лесной массив. Поэтому там можно найти и болота, и маленькие реки. Дома там строили согласно природному ландшафту, не вмешиваясь в него слишком сильно, вместо этого приспосабливали стройку под существующий рельеф.

– Получается, что 1960–1970-е – это уже тоже история?

– Да, по крайней мере, наследием тех лет уже нельзя пренебрегать. При этом у нас еще мало книг об этих районах. В основном советские издания, которые были написаны во время строительства.

Был, например, Лев Колодный, который написал "Путешествие по новой Москве", но это очевидный заказ власти с пропагандой, все же показывающий, какой огромный пласт истории нам необходимо изучить.

Многие районы города серьезно недооценивают, а там стоит водить экскурсии, писать о них интересные рассказы. Должен расти локальный патриотизм. Пора выходить за пределы парка Горького и "Красного Октября".

– Интерес к родному району – это тренд, который создают москвоведы, или уже сформировался запрос от общества?

– То, что мы сейчас общаемся, показывает, что есть запрос от самих людей.

– Сейчас модно говорить о том, что градостроительство тоже должно идти на окраины, нужно развивать удаленные районы. Так называемая децентрализация. Ты поддерживаешь эту тенденцию?

– Децентрализация – это вопрос даже не культуры, а качества жизни. Неправильно, когда утром все Подмосковье едет в столицу, а все окраины – в центр. Конечно, инфраструктуру выгоднее развивать в центре города, потому что чем больше проходимость района, тем больше шансов у заведения или магазина окупиться.

Лекция "Спальные районы Москвы. Взгляд социолога"

Тем не менее водить детей в садик, ходить за покупками нам приходится не только в центре, поэтому в районах тоже нужно создавать центры притяжения и раскручивать их, чтобы люди приезжали посмотреть на местную старую церковь или другую достопримечательность. Когда наберется критическая масса, то придет и бизнес, предприниматели начнут открывать кафе и магазины.
Так столица начнет приближаться к европейским городам.

– Какой мегаполис Европы ты бы назвал главным ориентиром для Москвы?

– Столицу Великобритании. Если хочешь посмотреть на Москву будущего – съезди в Лондон, эти города очень похожи по принципу развития, от большого мегаполиса.

Там, кстати, изучая их урбанистку в том же Лондоне, я обнаружили такое явление, как индекс "Макдональдса" и "Старбакса". Точки этих сетей появляются только в районах, которые имеют развитую инфраструктуру. Первый этап развития района – появляется "Макдональдс", а если открывается "Старбакс", то можно уже точно сказать, что район уже не просто хороший, а престижный. Маркетологи этих двух компаний не зря получают зарплату и перед открытием нового заведения тщательно просчитывают все параметры района, от инфраструктурных до демографических.

Этот принцип работает и в Москве. Приезжайте в любой район и сразу поймете, насколько он дорогой, живой или престижный по наличию заведений этих двух сетей.

– У децентрализации есть и свои минусы: оседая в своем районе, люди иногда делают это намертво. Какие у тебя есть рецепты, чтобы выманить жителя Филей в Курьяново?

– А нужно ли это? Прежде всего необходимо дать людям информацию о том, что в этом районе происходит что-то интересное. Москвичи очень много работают, у них часто нет времени, их внимание нужно завоевывать. Нет информации о мероприятиях – нет и поездок в район.

Фото: m24.ru/Игорь Иванко

Здесь, опять же, хорошим примером может служить Зеленоград. Там есть местный марафон, и многие москвичи именно из-за него знают об этом округе и приезжают туда. Еще один пример – город Плес. Ехать до него очень далеко, он в Ивановской области находится, при этом гости туда прибывают со всей России. А все потому, что местные власти организовали в городе множество мероприятий: фестивали, веломарафоны, праздники. Плес просто расцвел.

– Мы говорим о том, что из центра нужно выходить, но насколько там все изучено? Существуют ли еще белые пятна в этой части Москвы?

– В глазах обывателя центр – это одно сплошное белое пятно. У нас есть какие-то бренды: Кремль, Красная площадь, Тверская и Арбат. Их все знают и считают, что они главные. А между тем огромное количество мест просто недооценивают.

Например, Патриаршие пруды. Кажется, что это место совсем неинтересно с архитектурной точки зрения, но всего несколько 200 метров в сторону – и там начинается улица Спиридоновка. А на ней стоят особняки Морозовых, Рябушинских (Дом Горького). Это тоже наша история. И эти места тоже нужно обязательно раскручивать.

Я люблю в городе с детьми гулять, их не обманешь. Им безразлично, является ли достопримечательность брендом. Если дом красивый, то они обратят на него внимание.

– А вообще у столицы достаточно своих символов или к ним можно было бы добавить еще какие-то объекты?

– Однозначно – различные особняки, московский модерн, кроме того, абсолютно забытая московская история – авангард и конструктивизм.

В этом смысле интересно водить экскурсии для иностранцев, им наши красивые особняки с готическими мотивами совершенно неинтересны – в Европе этого много. А вот то, что нам кажется унылой советской коробкой, для них самое ценное. Архитектура, получившая колоссальное развитее в СССР в 20-е, хотя также быстро и забытая в 30-е.

– Сталинский ампир пришел на смену конструктивизму в 30-х годах. Притом что Европа как раз заимствовала многое у авангарда, а в СССР навязали нарочито шикарный имперский стиль. Как этот перелом отразился на русской архитектуре?

– Конечно, он убил нашу архитектуру. Но он же дал нам и уникальный путь развития, над сталинским ампиром тоже работали далеко не последние архитекторы.

В результате мы получили шедевры, такие как московское метро и наши знаменитые высотки. Подобное невозможно было бы реализовать нигде, кроме как в СССР. Там был уникальный склад экономики, особенный административный ресурс, и появилась возможность воплотить невероятные проекты, и не только в архитектуре.

С точки зрения европейца или американца, строить такой шикарный метрополитен – это экономический крах. Тонны мрамора на платформах стоили просто невероятно много. В Америке здание с мраморным холлом – это верх шика, постройка миллиардеров на Манхеттене, а у нас просто вся подземка им облицована.

При этом, конечно, сталинский ампир вбил кол в старые стили, но сейчас мы к ним возвращаемся, начинаем ценить.

Как проходит реконструкция Дома-коммуны

– Кто, на твой взгляд, самый недооцененный архитектор ХХ века?

– Сложно выделить кого-то одного. Можно было бы привести в пример и Мельникова, и Гинзбурга, и братьев Весниных. Татлин, опять же, с его нереализованными горизонтальными небоскребами – очень интересная для своего времени идея. При этом кого бы мы ни назвали, любой специалист скажет: "Да вы что! Это же главный столп!" А спроси у обывателя – хорошо если Дом Мельникова вспомнят.

– Бытует мнение, что Москва – это убитый город с точки зрения архитектуры, удобства и туристической привлекательности. Как ты оцениваешь эти заявления?

– Он всегда таким был, и краеведы хоронят его регулярно. На моей памяти точку невозврата и окончательное разрушение старой Москвы мы проходили минимум пять раз, а может, и больше.

– А какой снос тебя больше всего возмутил?

– Их много. Изуродовали улочки в районе Большого Гнездниковского переулка, снесли усадьбу Римского-Корсакова, где теперь ресторан "Турандот". Его многие любят, но это современная постройка, и в ней видны худшие проявления лужковской архитектуры.

Снесли Шталмейстерский дом на Знаменке, еще Военторг и Дом Болконского на Воздвиженке. Последний, правда, является спорным объектом, поскольку его еще в XX веке неоднократно перекраивали, но сейчас это уже абсолютный новодел.

А вообще любой историк начала XX века, не говоря уже о сталинской реконструкции, когда сносили дома целыми улицами, скажет, что старой столицы не осталось. Достаточно вспомнить, как возмущались происходящим русские литераторы. Тот же Брюсов писал: "Но изменилось все! Ты стала, в буйстве злобы, все сокрушать, стремясь очиститься от скверн. На месте флигельков восстали небоскребы, и всюду запестрел бесстыдный стиль — модерн".

– Как раз хотел спросить, не идеализируем ли мы период конца XIX – начала XX века? Ведь тогда тоже было много предпринимателей, которые строили не всегда красивые дома. Сколько сохранилось с тех времен зданий, удачных и неудачных, какие из них было бы не жалко снести сейчас?

– Многие со мной не согласятся, но я считаю, что некоторые дома этого периода можно сносить. Нужно сохранять их, если речь идет о целом ансамбле. Тогда это памятник городской среды. Например, вокруг Хитровки не все дома имеют охранный статус, и часть даже перестроили, но там сохранилась атмосфера старого города. И теперь если там хоть одно здание снести и заменить – вся среда рассыплется, как карточный домик.

А есть, наоборот, отдельные дома ординарной застройки конца XIX века среди сплошного новодела. Часто они еще находятся в ужасном состоянии. Их и поставить на охранный статус сложно, да и если поставить и отреставрировать, то они все равно уже, увы, будут старым гнилым зубом во вставной челюсти.

Кроме того, нужно понимать, что в конце XIX века тоже строили уродливые здания. Многие домовладельцы, как и сегодня, гнались за длинным рублем. Они возводили функциональные коробки без лишних прикрас.

Тем не менее каждый раз, когда решается вопрос о сносе старых зданий, должны быть общественные слушания и нужно всегда прислушиваться к мнению специалистов.

– А как насчет современной архитектуры. Что будет с теми же лужковскими зданиями в будущем, как ты думаешь?

– Об этом хорошо написал критик Григорий Ревзин: "В рамках Москвы и ее истории, в рамках вечного города эти здания сущая ерунда". Да, сейчас они стоят, но кто их будет беречь через 30 или 50 лет?

Хотя, на мой взгляд, обязательно найдутся те, кто скажет, что это памятники эпохи и их нужно сохранить.

Фото: ТАСС/Светлана Спирина

– Может быть, есть какие-то здания, которые могут стать хорошими примерами эпохи, и их стоит потом сохранить, через 50 лет?

– Один из любимых примеров стоит на улице Машкова. Там построили курьезный дом-яйцо – привет из 2000-х годов. Даже бизнес-центры есть довольно интересные, но они часто находятся в стороне от проезжих улиц.

– Все-таки есть ощущение, что москвичи не очень любят собственный город? Это стереотип? Меняется ли это?

– Это зависит от того, с кем ты общаешься. Я вижу много людей, которые любят Москву, но встречаюсь и с теми, кто на дух ее не переносит. И в зависимости от моды, в городе больше видно то одних, то других.

Кстати, это не только московская проблема. В Париже, Лондоне, Берлине тоже живут люди, которые терпеть не могут свой город. Коренное население оттуда активно уезжает в маленькие города. Причем речь идет о тех, кто вырос в самом центре.
Тема "понаехавших" в европейских столицах стоит гораздо острее, чем в Москве. У нас еще очень много жителей, которые как минимум если даже не родились, то, по крайней мере, большую часть своей жизни прожили в столице.

– Что нужно развивать в Москве с точки зрения урбанистики?

– Центр и окраины должны становиться комфортнее для проживания. И город должен быть пешеходным. Нужно, чтобы человек мог выйти в Москву и прогуляться по ней.

Вот в Америке другая психология. Там города для автомобилистов. Ты выходишь из дома, садишься в машину и едешь на работу, так же и возвращаешься, то есть просто перемещаешься из одной коробки в другую, но Москву под эту философию, к счастью, уже не переделать.

Фото: m24.ru/Михаил Колобаев

Кстати, Питер любят называть европейским, а я всех троллю и последовательно доказываю, что Европа – это Москва, а Петербург – это Америка. Там город изначально построен под транспорт, он спланирован даже квадратами.

Еще Америка любит все огромнейшее и чтобы круче, чем в Европе было. Больше, заметнее, ярче. Питер точно так же строился. Петр I проехал по Европе и решил построить у нас такое же, только в 10 раз больше. Таких огромных дворцов, как в Питере, практически нигде в Европе нет, не зря европейцы с большим интересом посещают северную столицу.

– Получается, Москве больше подходит европейский стиль развития?

На самом деле у нас есть два варианта. Мы можем все снести, чтобы прорубить новые проспекты, как планировалось в сталинские годы, строить развязки, как в Америке, и магистраль какую-нибудь через город проложить на сваях. Либо живем с тем, что у нас есть, и пытаемся город сделать комфортным, как в Европе.
Легко проследить – все, что еще 20 лет назад появилось в Лондоне, сейчас со скрипом внедряется в столице.

– Мы начали подходить к транспортной тематике. И здесь часто звучат слова о том, что люди пересядут в общественный транспорт, когда он станет достаточно комфортным.

– Тем, кто так говорит, нужно посоветовать зайти в метро в Лондоне или Нью-Йорке. Они убедятся, что в этих урбанистически развитых городах общественный транспорт работает гораздо хуже московского.

– Личный вопрос: какая урбанистическая мечта у Саши Усольцева?

– Чтобы люди ценили свой город и работали на благо столицы. Человек, живущий в Москве, – это активный человек, он должен обязательно участвовать в городской жизни.

У нас люди не понимают, что если ты живешь в мегаполисе, то ты автоматически соглашаешься существовать в условиях конкурентной борьбы, здесь нельзя иметь статичный мозг, к сожалению.
Коренные москвичи часто забывают о том, что у них стартовые условия изначально лучше, чем у приезжих. Многие не готовы использовать этот потенциал на развитие хотя бы даже своего бизнеса, не говоря уж о городской среде.

При этом все хотят жить, как в цивилизованных странах, но забывают, что там всего добиваются сами горожане. Районы становятся лучше не благодаря чиновникам, а благодаря фондам, активистам, общественным объединениями и просто группам энтузиастов, горожане должны сами заставлять городские службы работать.

– И если мы объединим силы, то Москва станет лучше?

– Да, но тут есть один парадокс. Чем лучше становится этот город сейчас, тем хуже нам будет в нем житься потом. Когда мы делаем столицу более удобной, то мы создаем новую волну людей, которые хотят сюда переехать. Жителей становится больше, и снова растут проблемы, которые вновь придется решать. Это бесконечная история и бесконечное развитие, чем и хороша Москва.

Владимир Яроцкий, Дарья Миронова