Сергей Собянин дал интервью радиостанции "Эхо Москвы"

Сергей Собянин. Фото: mos.ru/

Сергей Собянин рассказал в интервью радиостанции "Эхо Москвы" о ходе избирательной кампании, развитии местного самоуправления и ситуации в транспортной и социальной областях. Сетевое издание M24.ru публикует полную версию интервью с врио мэра столицы.

– Добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов. У нас в гостях Сергей Собянин, временно исполняющий обязанности Мэра Москвы. Сергей Семенович, добрый вечер!

– Добрый вечер, Алексей. Позвольте в начале эфира поздравить "Эхо Москвы" с днем рождения! Это радиостанция, которая всегда была вместе с современной Россией, все последние годы, начиная с бурных событий 1990-х годов. Она всегда актуальна, всегда интересна, поэтому всегда любима. Поздравляю!

– Спасибо большое! И, кстати, Сергей Семенович, а Вы помните, где Вы были 19 августа 1991 года? 19–22 августа во время путча?

– Честно говоря, не помню. В то время я работал мэром небольшого сибирского городка. Хорошо помню этот период массовых забастовок, в том числе и муниципального транспорта, и нефтяников. Так что время было весёлое.

– Сергей Собянин. Напоминаю, что нас транслируют наши партнеры – компания "Сетевизор". Вы можете не только слышать, но и смотреть нас.

Я хотел сегодня сосредоточиться на одной теме, которая беспокоит москвичей, но события развиваются достаточно бурно, кампания идет бурно, поэтому сегодняшний первый мой вопрос, Сергей Семенович: председатель Мосгоризбиркома Валентин Горбунов сегодня заявил, что Мосгоризбирком рассмотрит возможность снятия одного из кандидатов, Алексея Навального, с пробега. Как Вы к этому относитесь?

– Знаете, то меня собираются снимать, то еще кого-то собираются снимать. Я уже не раз говорил о том, что считаю, что необходимо сделать все возможное, чтобы те кандидаты, которые зарегистрированы, дошли до финишной черты, и чтобы у москвичей была возможность выбора. И несмотря на какие-то, может быть, действительно имеющиеся нарушения, если они, конечно, не носят фатальный характер, мне кажется, никаких резких движений не нужно делать, никого не нужно снимать с кампании. Мне кажется, это только повредит избирательной кампании, и той ситуации, которая сегодня сложилась в Москве. Я имею в виду, что бы ни говорили, мы имеем сегодня достаточно конкурентную среду на выборах мэра Москвы.

– То есть Вы в принципе удовлетворены тем, как идет кампания и набором кандидатов – идеологем в смысле кандидатов?

– Из тех 30 кандидатов, которые вначале регистрировались в избиркоме, как желающие пойти на выборы, мне кажется, в результате зарегистрировались кандидаты, которые реально имеют поддержку или крупных партий, или избирателей.

– Вам жалко, что нет там Прохорова или Удальцова, из таких известных?

– Конечно жалко, но что сделаешь, Алексей?

– Снять муниципальный фильтр.

– Если бы мы сняли муниципальный фильтр, я думаю, что сегодня было бы зарегистрировано человек 60–70 и выборы превратились бы в пародию.

– То есть Ваша позиция заключается в том, что те шестеро, которые зарегистрированы, хорошо бы они дошли до 8-го?

– Да не то что хорошо, я сделаю все возможное, чтобы так и случилось, насколько от меня это зависит.

– Сергей Собянин в прямом эфире "Эха Москвы". Вы знаете, говоря о кампании, несколько ваших конкурентов, как бы отталкиваясь от выборов в Москве, говорят о России. Только что слышали рекламный ролик Алексея Навального, что "Начни с Москвы – измени Россию". Сергей Митрохин тоже подобное говорит, что начнем с Москвы. Сергей Семенович, а Ваши амбиции насколько далеко простираются от Тверской, 13?

– У меня нет политических амбиций, как Вы уже могли заметить. Я работаю на этой должности уже почти три года, и никто меня ни в каких политических амбициях не заподозрит. Но я бы хотел рассказать исторический случай из сибирского прошлого. В начале 1930-х годов или в конце 1920-х в Сибири был бунт хантов и манси, которые пошли на Березово. У них был такой лозунг: "Возьмем Березово — Москва сама сдастся!"

Так и в этой ситуации: возьмем Москву – Россия сама сдастся. У меня это вызывает такие аналогии, потому что некоторых граждан на самом деле мало интересуют проблемы Москвы, а больше интересуют политические вопросы, да ещё и с революционным уклоном. Вообще, не дай бог москвичам жить на экспериментальной площадке, на какой-то революционной, мятежной территории. Я думаю, что мало не покажется никому и главный ущерб будет простым москвичам.

– Но в этой связи все-таки (что лукавить) мэр Москвы – это функция политическая. И политическая, скажем так. Не только хозяйственная, согласитесь, да? Огромный мегаполис, 12 млн человек, 7 млн избирателей, плюс к этому Новая Москва. Это такой...

– Алексей, политика, как сказал классик, – это концентрированное выражение экономики. В этом смысле – да. Но я смотрю на некоторых своих коллег: они эту экономику и сложную хозяйственную жизнь Москвы вообще не видят, а видят в большей степени политику. Это уже совсем другой ракурс.

– В этой связи... Беседа у нас плавает очень интересно... В этой связи опять-таки Ваши оппоненты (уж я от них буду отталкиваться) говорят о том, что структура власти в Москве архаична, что мэр – человек многовластный, что надо больше передать полномочий, скажем, на уровень Московской городской Думы, изменить вот эту историю. Как Вам кажется, что нужно изменить в структуре управления Москвы, пока на городском уровне? Или такой раздел полномочий эффективен и ничего не надо?

– Алексей, когда говорят о том, что меня изберут мэром Москвы и я свои полномочия отдам: а) депутатам местного самоуправления, б) депутатам городской Думы, в) создам правительство Москвы и отдам туда свою власть...

– У меня тоже к этому вопрос есть...

– Да. Послушайте, когда мы избираем мэра, то москвичи голосуют за кандидата на ту должность, которая обладает определёнными правами и обязанностями, ответственностью. А если кандидаты намекают избирателям: вы меня изберите, но я ни за что отвечать не буду, я всю эту власть раздам, она мне не нужна, я или не справляюсь с ней, или вообще против этого... Послушайте, давайте сначала изменим устав города, а потом будем проводить выборы, а не наоборот – сначала изберём мэра, главного менеджера города, а потом эту должность сольем какому-нибудь Пупкину, который за его спиной будет отвечать за город. Так не должно быть.

– То есть Вы против того, чтобы полномочия мэра были пересмотрены в сторону либо правительства (как предлагает Николай Левичев), либо в сторону Мосгордумы (как предлагает Иван Мельников)?

– Теоретически это можно предположить, но это надо делать до выборов, а не после того, как тебя изберут, — это во-первых. А если говорить о моей позиции, то я против, потому что Москва требует серьёзной централизации власти. Это моногород несмотря на то, что он большой, и раздавать власть направо и налево очень чревато. Чревато либо серьёзными катаклизмами с точки зрения управляемости города, либо просто блокированием срочных и необходимых решений. Приведу пример: в Париже сейчас проводится референдум по поводу объединения всех муниципальных окраин в единый город. И что они, какие аргументы выставляют? "Посмотрите, как Москва развивается. Вот мы в Париже говорим 15 лет о строительстве нового метро и нового Большого Парижа, ничего не двигается, а они вчера сказали, сегодня уже начали делать. Наша система неэффективна, давайте делать, как в Москве". А мы будем делать, как в Париже, это будет здóрово.

– В этой связи есть еще одно направление – москвичи (и это правда) жалуются, что они не знают свои местные власти, имея в виду самоуправление. Или у самоуправления нет функций, или это просто говорильня?

– Алексей, что касается местного самоуправления. Как долгосрочный тренд мы все равно должны наращивать полномочия местного самоуправления. С этим нельзя не согласиться, но до определённой критической черты. Передавать им полномочия до такой степени, что Москва превратится в собрание 125 отдельных городов ни в коем случае нельзя. Мы просто похороним Москву, её экономику, её будущее. Но отдавать полномочия местному самоуправлению для того чтобы они смотрели, что делается у них во дворе, как работают управляющие компании, какие небольшие объекты районного уровня строятся на их территории, заслушивать руководителей учреждений и требовать от них ответа, имея в виду и директора школы, и руководителя поликлиники, и так далее, — это нужно делать обязательно. И мы это сделали, мы передали на уровень депутатов местного самоуправления те полномочия, о которых только что я сказал. И сегодня реально органы местного самоуправления распоряжаются деньгами в десятки раз большими, чем было до того. Мы отдали им все доходы, которые идут от штрафов предприятий, которые эксплуатируют этот район, от аренды жилья, от платы за парковку и так далее. Помимо этого создали ещё, по сути дела, депутатский фонд в размере 5 млрд, распределив его между районами. Кроме этого депутаты согласовывают все благоустроительные мероприятия, которые проводятся в районе. Они начали реально воздействовать на жизнь в своём районе. Я считаю, что по этому пути надо идти. Мы сделали первый шаг, очень серьёзный шаг, и давайте посмотрим, как они с этим справятся, давайте наладим эту систему, потом сделаем следующие шаги.

– А может быть, их слишком много, Сергей Семенович, 125 районов в городе Москве, может быть, перейти к укрупнению, сделать там 70, 50, тогда и денег больше, и полномочий больше.

– Алексей, у нас в России очень вообще популярна игра делить, умножать, ликвидировать, объединять и так далее. Во времена Сталина Россию перекроили, по-моему, раза четыре. Люди даже не успевали опомниться, как жили уже, начинали жить в другом субъекте. Москвичи привыкли к той структуре, которая есть, и все эти пертурбации с изменением административных границ, мне кажется, кроме чехарды намного лет вперёд ничего не дадут. А если уж такое делать, то это точно надо спрашивать самих жителей, хотят они этого или не хотят. Мне кажется, что эффект будет минимальный — шуму много, бестолковщины много. И на всякий случай скажу, что средний московский район – это больше 100 тыс. человек. Это средний российский город. Зачем ещё укрупнять? Дай бог, чтобы они справились с этим околотком, знали его хорошо, любили его и лелеяли, это вот главная задача. А объединять, разъединять – это уже немножко что-то из другой оперы.

– Сергей Собянин у нас в прямом эфире. Вопрос сразу, чтобы его завершить, – с управлением. Речь идет о Новой Москве, как дальше Вы будете с ней работать, с этими территориями? Или все-таки мы будем двигаться к тому, чтобы объединиться с областью? Потому что я ещё раз посмотрел, вот эта "фигурная вырезка", о чем мы с Вами уже трижды тут говорили, наверное, создаёт не меньше проблем, чем когда их не было.

– Эта фигурная вырезка, как Вы говорите, это полторы Москвы, так на всякий случай.

– Да-да, я знаю.

– Полторы территории Москвы, и это сегмент, который меньше всего застроен. Забирая его, мы, по сути дела, спасали последний сегмент территории, где еще можно сохранить зеленые территории, создать парки, очистить реки, сделать нормальную рекреационную территорию, с одной стороны. А с другой стороны, дать возможность московским фирмам и предприятиям, не меняя московской прописки, выйти в районы, которые более оптимальны для бизнеса (не такие дорогие, не такая дорогая арендная плата) и, таким образом, сохранить экономический потенциал Москвы. И это не шутка, потому что с этого экономического потенциала формируется бюджет города, получают пособия наши старики, получают заработную плату бюджетники и так далее. Мы должны сохранить этот потенциал – это ответственность моя и правительства Москвы.

И еще одно немаловажное – многие москвичи сегодня уезжают в область, потому что там строится большое количество жилья, и тоже теряют свою прописку, регистрацию и так далее. Мне кажется, что и у нас должна быть возможность массового строительства жилья, что уже практически невозможно в старой Москве. Хотя у нас еще много территорий, которые требуют реновации, изменений и так далее, но серьёзных больших площадок уже практически нет.

– Вы начали говорить о бюджете, я хотел бы вот вернуться к кампании, которая идет, не будем забывать про это. В этой кампании очень многие кандидаты говорят о необходимости и возможности из бюджета повышения доплат московских и доплат к московским пенсиям. Понятно, что во время кампании все обещают, и Вы обещаете. Потом приходит какой-нибудь 2008 год, наступает кризис или не наступает кризис, и Вы говорите: "Извините, мне эти деньги нужно направить на метро (условно говоря), вот я вам обещал, но потерпите".

– Алексей, я не помню, чтобы я что-то обещал по большому счету и не выполнил.

– Сейчас пообещаете, наверное.

– Все эти обещаловки, которые рисуют некоторые граждане... Мы оценили, во что это обойдется городскому бюджету. Эта сумма колеблется от 400 до 500 млрд. Что это означает, если на практике реализовать? Это означает, что мы должны полностью закрыть финансирование образования и здравоохранения, распустить наши школы, распустить поликлиники и больницы, но зато показаться вот таким добрым. Доброта – она, как Вы знаете, не всегда хороша. Особенно, когда касается финансов, бюджета, надо быть очень осторожным и аккуратным в своих обещаниях.

– Но предвыборная кампания – это все-таки всегда обещания.

– Но не завиральные.

– Ну, хорошо, а что такое не завиральные обещания? Чтобы сравнить Ваши обещания с обещаниями других кандидатов по повышению бюджетных зарплат или пенсий.

– Вот смотрите. По заработным платам, я читал у одного из кандидатов. Они говорят о том, что мы доведем заработную плату основных сегментов бюджетников до средней заработной платы.

– Это 55–60 тысяч рублей в Москве.

– Да. Но вообще хотя бы можно было бы посмотреть статистику, что происходит в Москве. Мы за эти два года подняли заработную плату учителей более чем в 1,5 раза, и она уже составляет 63–67 тысяч рублей. То есть она уже далеко вышла за эти рамки. Примерно такая же заработная плата и у врачей. У основных категорий работников культуры — то же самое. То есть мы по основным категориям бюджетников уже перешагнули эту планку. Есть еще другие задачи. Есть задача, например, довести заработную плату врачей до двух средних заработных плат.

– Это сколько у нас будет? Это будет 100 тысяч?

– В сегодняшнем начислении это будет около 100 тысяч, и вообще это на самом деле актуальная задача, для того чтобы получить качественный состав врачей, ликвидировать вакансии, особенно в поликлиническом звене. Конечно, над этим надо работать.

– А где деньги взять? Вы говорите: обещания часто у кандидатов не посчитаны. Вот я и задаю вопрос: Вы где деньги собираетесь взять?

– Алексей, я уже сказал, что мы по основным категориям достигли средней заработной платы и она даже немного больше. Что касается врачей: они сегодня переходят на страховую медицину, заработная плата и объём финансирования напрямую связаны с услугами, которые они оказывают, уже не с бюджетом города Москвы, а с Федеральным фондом медицинского страхования. И от того, каковы будут их, грубо говоря, производительность и качество услуг, будет зависеть, сколько денег они будут получать. У них огромный потенциал по оказанию услуг не только москвичам, но и жителям Подмосковья и ближних регионов, — тех, где такого качества услуг, как в Москве, сегодня нет. И они уже работают в конкурентной среде, от них многое зависит. Хотя мы, конечно, будем помогать за счёт бюджета. Я имею в виду поддержание материальной базы, закупку оборудования и даже частичное финансирование на переходный период.

– Сергей Семенович, вот смотрите: в Москве 7 миллионов избирателей, то есть это так называемые люди 18+. Из них 20% людей – на пенсии (соответственно, 1,5 миллиона). Если я ошибусь, Вы меня поправите в цифрах. Таким образом, в Москве рабочих рук москвичей (я просто посчитал, вычел, умножил) у меня получилось 5,5 миллионов, может быть, 6 миллионов. А сколько Москве нужно рабочих рук?

– Еще два.

– То есть всего нужно 8 миллионов?

– 7,5.

– 7,5 миллионов.

– По крайней мере такой порядок цифр. Может быть, 8 миллионов.

– В этой связи вопрос сначала о трудовой миграции: в каких секторах она нужна, откуда она набирается сейчас и откуда должна набираться?

– Легальная миграция – это внутрироссийская миграция, во-первых, и она самая большая. Вот из этих 2 миллионов человек трудовых ресурсов, которые дополнительно нужны Москве, более 1 млн человек (1,1 млн или 1,2 млн) — это граждане России, которые приезжают из других регионов. Из них примерно половина – это Московская область.

– А!

– Все остальные – в пределах 600–700 тысяч – это мигранты из СНГ либо дальнего зарубежья. Причём мы видим тенденцию: мигранты из дальнего зарубежья в свое время составляли около 60%, сейчас составляют порядка 20–25% (это китайцы, вьетнамцы, турки и так далее). Эсэнговская часть начинает доминировать в зарубежной миграции, и сегмент этот смещается в пользу Средней Азии, к сожалению.

– А в какие сектора экономики Москве нужно? Не куда идут, а нужно Москве? Давайте по-другому зайдем.

– На самом деле, если говорить о высококвалифицированной миграции, то это другое. Это менеджеры, это управляющие, это ритейл, возможно, и так далее, возможно инновационные технологии, но это небольшая группа высококвалифицированных граждан, которые сюда приезжают. Низкоквалифицированные – это, конечно, стройка, торговля и ЖКХ. Это то, куда с большой неохотой идут жители Москвы. Не во все профессии, потому что на стройках тоже работают граждане разных категорий , но вот на самую низкоквалифицированную работу с неохотой идут и жители Подмосковья, и других регионов России. Нет такого, что сегодня открыл ворота, и у тебя выстроилась очередь из желающих работать дворниками или таскать цемент носилками.

– Но мы пока говорим о легальной миграции, о трудовой легальной миграции.

– Вы знаете, нелегальная – зеркальное отражение легальной по структуре.

– А, по структуре?

– По структуре, конечно.

– Вот смотрите, Вы работали тогда в федеральных органах власти, я не помню, либо главой администрации, либо главой аппарата, когда был принят закон, запрещающий негражданам России, скажем, работать в торговле. То есть, собственно говоря, как они в торговле могут работать из стран СНГ? Подпольно?

– За прилавком не могут работать.

– За прилавком не могут работать, да-да-да. Есть такой закон.

– Оформляют их рабочими. Вы знаете, я с такой историей столкнулся, когда только пришел работать в Москву. На одном из первых заседаний рассматриваем, собственно, даже не рассматриваем, к нам пришло до этого письмо из миграционной службы, где говорят о том, что необходимо повысить на 200 тыс. квоту китайцев, и вот просим вас подтвердить это в связи с тем, что ваш департамент занятости также поддерживает эту идею и ходатайствует перед нами. Такое замысловатое письмо. Начал разбираться, что это за китайцы и зачем они нам нужны, 200 тысяч?

– Это на Москву?

– Да, на Москву. Беру список, забавный список: менеджеры, не продавцы, а именно товароведы и так далее. И такой список.

– Понятно.

– 200 тысяч менеджеров, товароведов и прочей квалификации людей в торговлю, но не продавцы. Тогда был достаточно большой скандал, после которого руководитель Департамента занятости ушел в отставку, и с тех пор ни одной заявки на китайцев-менеджеров в торговлю не было. Ну вот, собственно, пример того, откуда появляются такого рода граждане в торговле.

– Вы знаете, есть еще один вопрос, может, мы успеем до новостей две минуты. Есть же иностранная рабочая сила, которая работает в частном секторе, а есть иностранная рабочая сила, трудовые мигранты, которые работают в тех отраслях, где есть госзаказ.

– Но это не означает, что это государственная система, если госзаказ. В госзаказе работают одни частные компании, как правило. На 90%.

– Так, может быть, ограничить тех, кто выигрывает это самое право на госзаказ, ограничить их право нанимать иностранную рабочую силу, мигрантов? Как Вы относитесь к такой идее? Среди Ваших конкурентов она гуляет.

– Для этого нужно изменить все федеральное законодательство и Гражданский кодекс, на это потребуется достаточно много времени – это, во-первых. Во-вторых, главное ведь не установить это правило, главное – его исполнить. Уже есть федеральный закон, федеральный закон запрещает нелегальную миграцию, преследует ее Уголовным, Административным кодексами, и мы не можем с этим справиться. Давайте еще какое-нибудь чудно́е правило нарисуем и также не сможем его администрировать. Правил можно много рисовать, но главное, чтобы они выполнялись.

– Сергей Семенович, последний вопрос в этой части: как субъект Федерации, даже столица Москва, может депортировать за пределы Российской Федерации? У вас что, есть свои самолеты?

– А кто вам сказал, что мы депортируем?

– А я задаю Вам вопрос, каким образом. Есть же идеи: придет кандидат NN и скажет "всех депортируем".

– Депортация проводится по решению суда Российской Федерации судебными приставами. Возбуждает дела либо полиция, либо миграционная служба, город здесь вообще ни при чем. Мы можем только оказывать тем или иным органам содействие в этой работе, что мы, собственно, и делаем, мотивируя их на то, чтобы они боролись более эффективно и напористо.

– То есть это федеральная компетенция? Вы сейчас сказали...

– Абсолютно.

– Москва может только за 101-й километр.

– Москва может установить легальную квоту, а с нелегальными мигрантами должны работать соответствующие правоохранительные службы.

– Я напоминаю, что в прямом эфире "Эха Москвы" Сергей Семенович Собянин, временно исполняющий обязанности мэра Москвы. После новостей мы вернемся в студию, пойдем по другим темам.

– Сергей Семенович, Вы начали говорить о транспорте, и тут сразу Антон ухватился за это. Еще во время перерыва Вы снова сказали про транспорт, и он задает вопрос: "Об экологии столько говорим, а электротранспорт не развиваем. Зачем массово закупать чадящие автобусы, когда Москва могла бы спокойно развивать чистые троллейбусы, трамваи?" Конкретный вопрос.

– Да. Вопрос, сколько бы это стоило...

– Здоровье дороже.

– Граждане, которые начнут билетики покупать, скажут: "Что это такое, что за безобразие? У нас цена билета выросла в 1,5 раза". Можно что угодно придумывать, но надо смотреть, какие, помимо экологических последствий, будут экономические последствия у такого рода решений. Тем не менее мы начинаем эксперименты по экологическому транспорту, в том числе и на электрической тяге. У нас есть автобусы, такси, которые специально проходят тестирование на предмет пригодности для городского транспорта в условиях Москвы и их экономичности.

– В этой связи вопрос такой...

– Алексей, но должен заметить, что на самом деле в московском городском транспорте – в "Мосгортрансе" – произошли революционные изменения. Если, скажем, три года назад автобусный парк в основном состоял из машин классов "Евро-1", "Евро-2", "Евро-3", то теперь две трети транспорта – транспорт с двигателем "Евро-5", то есть совершенно другой по классу экологичности транспорт. Но мы на этом не останавливаемся, со следующего года мы выставляем жесткие требования и по отношению к коммерческим транспортным предприятиям, которые работают на городских маршрутах. Требование к ним будет такое же – экологически чистые машины последнего класса, комфортабельные, перевозящие все категории граждан, в том числе и социальные.

– Но город все равно... Количество машин, конечно, огромное... Я каждый раз задаю Вам этот вопрос (раз в год, когда Вы к нам приходите) и пытаюсь Вас склонить к другому ответу, чем обычно. Платный центр. Платный въезд в центр. Сергей Семенович, почему Вы сопротивляетесь этой идее?

– Вы мне каждый раз задаете такой вопрос, а мы сопротивляемся?

– Да, а Вы говорите: нет, не будет этого, я не буду делать, я против. Может, Вы уже за?

– Алексей, я помню 2010 год: я принял решение о том, чтобы убрать парковку с части Тверской улицы.

– Да, помню это.

– Какой был шум! "Боже мой, что вы делаете?! Да как вы смели, я не могу на своем мерседесе подъехать к бутику, который расположен возле Моховой!" Вот такая была реакция. Сегодня, когда введена платная парковка в границах Бульварного кольца, многие, конечно, восприняли это без всякой радости, но уже с пониманием. Для того чтобы вводить такие вещи, во-первых, нужен консенсус, во-вторых, все-таки должен быть просчет того, а что за этим...

– Нормальный консенсус — отдать свои деньги за парковку. Где же Вы такой консенсус найдете?

– У нас сегодня есть такое. Люди с неохотой, но все-таки платят, во-первых, а во-вторых, понимают, что без этого не обойтись. А если идти на какие-то более жесткие шаги, то надо просчитывать, что будет потом... Вот сделаем, например, платный центр, въезд на Садовое кольцо. Что дальше произойдет? Да просто автомобилисты изменят трафик и поедут по Третьему транспортному кольцу, которое окончательно остановится. Поэтому эти решения надо просчитать...

– То есть Вы считали?

– И я так считаю. Третье соображение в этом ряду: прежде чем что-то кардинальным образом запрещать или ограничивать, надо обеспечить другой вариант передвижения – тот же общественный транспорт. Для этого нужно принять меры, чтобы сначала его развить очень серьезным образом. Когда меня спрашивают, чего вы уперлись в это метро, чего вы там такими темпами его строите, вам что, больше делать нечего, вам деньги больше девать некуда, я отвечаю, что мы развиваем общественный транспорт, чтобы часть нынешних автомобилистов могла пересесть на него. Не надо всех – часть. Сейчас лето, в Москве более или менее свободно. Сегодня на улицах Москвы порядка на 30% меньше трафик, чем обычно. Вот этот предел для Москвы, когда Москва как город абсорбирует количество автомашин, которые находятся на улицах Москвы. Нам надо прийти, по большому счету, вот к этому идеалу.

– В этой связи, возвращаясь к Вашей кампании, один из Ваших конкурентов, Михаил Дегтярев от ЛДПР говорит все время, на каждой встрече, в каждом интервью о перехватывающих парковках, как о лекарстве, которое спасет город. Какая Ваша позиция?

– Вообще, замечательная идея. Но мы уже от идеи перешли к делу: строим перехватывающие парковки возле станций метро, там, где это возможно. Явно ли, тихо или не тихо, но, может быть, это действительно как-то не доходит до автомобилистов или пассажиров, но мы объявили еще одну глобальную программу — это строительство транспортно-пересадочных узлов. 250 транспортно-пересадочных узлов – это там, где пересекаются железная дорога, метро, автобусы. Создать на этих территориях комфортную среду, для того чтобы человек мог пересесть спокойно, в комфортной остановке с пригородной электрички на метро, на автобус, чтобы мог подъехать на своей машине, насколько позволять будет территория. Сегодня то же "Выхино" представляет собой какой-то восточный базар с полным отсутствием благоустройства, огромным количеством незаконной торговли и так далее. Все это потихоньку зачищается, создаются вначале плоскостные транспортно-пересадочные узлы, где будет определена логистика движения автобусов, появится парковка и так далее. А на втором этапе уже будут капитальные строения. Я имею в виду и перехватывающие многоэтажные паркинги, и переходы с одного транспорта на другой. Прич\ем это не декларация, таких плоскостных транспортно-пересадочных узлов в этом году уже будет сделано 140, то есть половина от общего числа.

– Помните, Вы говорили, чтобы к теме транспорта наземного хотя бы уйти, Вы говорили том, что на кольце, на МКАД вот эти огромные супермаркеты, там все время, зимой особенно, проблема съезда-выезда, и из-за этого встает кольцо и встает город. Вы говорили, что Вы договоритесь с ними, чтобы они построили разъезды-развязки...

– Для этого нужно время. Мы сделали проекты планировки, сейчас заканчиваем предпроектные решения, потом будем предлагать этим гражданам реализовать их за свои деньги. Первый такой проект с Агаларовым (Агаларов – президент Crocus Group), с его комплексом. Такой проект есть. Сегодня мы ведем переговоры, для того чтобы он за свои денежки сделал развязку и съезд к своим торговым комплексам. Ну а по поводу скольжения машин зимой — это не о том. А о том, что днем в основном потоке машин, который формируется в пиковые часы, часы пик, едет огромное количество грузовиков, которые, естественно, безо всяких шипов (у них такой резины вообще, по-моему, нет), и которые просто не справляются с управлением, останавливаются, блокируют движение. Это было одной из причин, когда мы сказали, что грузовики не должны ездить днем. Большегрузные машины должны ехать в ночное время, не только разгружая МКАД, но и создавая более безопасную ситуацию, особенно в зимнее время.

– Вот смотрите, каждое Ваше решение имеет обратную сторону. И здесь несколько сейчас вопросов разных, с разных телефонов. Люди жалуются на уничтожение рынков, уничтожение киосков, уничтожение палаток, потому что, понятно, привыкли люди – в шаговой доступности, можно прийти по дороге или выйти из дома, купить, вернуться. Вы говорите о том, это рассадник того, сего. А они говорят: "А нам негде купить дешевой капусты". Грубо говоря. Это конкретные люди, это не Ваши политические противники, это жители Москвы.

– Конечно, и они правы. Что взамен? Например, мы сносим Выхинский рынок. Но рядом мы ставим рынок выходного дня и еще один продовольственный рынок, неплохо оформленный, современной конструкции, со всеми необходимыми требованиями к такому рынку, достаточно цивилизованный, но уже не вплотную к железнодорожным путям и не мешающий проходу пассажиров. Более того, если вы заметили, за последние два года мы создали 146 рынков выходного дня, на которых, несмотря на какие-то проблемы (достаточно много и фермеров, люди привозят свою продукцию) нет такой дикой коррупции, которая раньше была на рынках.

– Но вот люди тем не менее, видимо, чего-то лишились.

– Что касается палаток и киосков: мы же не просто взяли и все смахнули, их достаточно много осталось — около 10 тыс. И мы спросили у граждан: "А что вы хотите? Какие палатки? Какого профиля? В каком месте?" Создали вместе с ними в каждом районе схему размещения...

– Сергей Семенович, какая-то идеальная картина...

– Конечно, она неидеальная, но мы это сделали. Через год заканчиваются действующие разрешения, мы еще раз обратимся к депутатам местного самоуправления, к гражданам. Если что-то сделали не так — давайте подкорректируем, мы не против, главное, чтобы это гражданам было нужно.

– Вот несколько вопросов пришло на стыке вопроса миграции и решений Правительства – это решение о строительстве храмов разных конфессий, именно разных конфессий. Наши слушатели тоже разных конфессий. Понятно, что речь идет в том числе и о мечетях, я имею в виду проспект Олимпийский. Но есть еще и места (скажем, детские площадки), которые изымаются под православные храмы, под протестантские и так далее. Как этот вопрос будет решаться Вами? Сначала это было достаточно сумбурно.

– Алексей, назовите мне примеры, чтобы детскую площадку мы изъяли под какой-то храм?

– Нет, Вы остановили эту историю, и люди зависли. А что дальше? Часть населения просит здесь храм, другая часть населения просит оставить здесь рощу, я не знаю...

– Алексей, абсолютно правильный вопрос, и мне его не решить.

– То есть?

– Мне единолично не решить, поэтому мы сказали: "Уважаемые депутаты района, примите сами решение, посоветуйтесь со своими избирателями. Если они скажут, что в этом месте должен быть храм, вы примите у себя на заседании своей Думы, местного самоуправления района решение, и мы сделаем, как вы скажете, если это не мешает каким-то другим серьезным градостроительным решениям".

– То есть это передано на усмотрение местного самоуправления – первое решение?

– Да, конечно.

– То есть без этого решения вы ничего строить (имею в виду храмы) и изымать не будете?

– Ничего не будет построено из конфессиональных объектов.

– Понятно. Вот Людмила Петровна несколько раз пишет: "Умоляю, задайте мой вопрос". Я выполняю просьбу Людмилы Петровны. Вопрос о пятиэтажках.

– Снос пятиэтажек сносимых серий, которые попали под соответствующую программу, будет в основном закончен в течение двух-трех лет. У нас была проблема, связанная с инвесторами: они практически отказались от своих обязательств, потому что был период кризиса, потом еще какие-то проблемы у них возникли. Неважно, какие, но факт тот, что самые трудные места, самые проблемные, остались нерешенными, поэтому мы практически все — процентов 90 – взяли на городской бюджет, сами строим жилье...

– В смысле снос и строительство?

– Снос и строительство. Мы не отказываемся от этой программы. Хотя она не нами была продекларирована, мы ее выполним в полном объеме.

– Возвращаемся к проблеме торговых рук. Арн пишет: "Уважаемый мэр, можно ли снизить потребность Москвы в любых мигрантах, принуждая (выделил) к непрестижному труду местных тунеядцев?" Вспомнили Советский Союз.

– Как классик сказал, мы все мечтаем о Советском Союзе, о том прошлом, но мало кто всерьез надеется на его возвращение.

– Тем не менее Вы, возглавляя федеральные органы власти (имею в виду администрацию президента и аппарат правительства, занимались вопросами демографической политики. А что сейчас с демографией в Москве?

– Демография в Москве показывает уникальные результаты. Впервые за последние 20 лет количество рождающихся в Москве больше, чем количество умирающих. Мы имеем положительный тренд не за счет миграционных потоков, а за счет жителей Москвы... Такая ситуация...

– Не за счет миграционных потоков?

– Нет, еще раз повторяю.

– А это не новые жители – мигранты рожают много детей?

– Статистика говорит, что ярко выраженной проблемы нет. Москвичи, у которых двое, трое детей, становятся почти стандартом.

– Сергей Семенович, а федеральная власть...

– Алексей, извини. Это во многом еще зависит от продолжительности жизни. В Москве продолжительность жизни уже 75 с половиной лет – это почти европейский уровень. Статистика в Москве по смертности достаточно сложная, потому что сюда приезжает достаточное количество людей их других регионов, в том числе мигрантов. Они приезжают с целым букетом хронических болезней и проблем. Собственно, это касается всех мегаполисов. Мы, конечно, имеем искаженную статистику, но даже при этом средняя продолжительность жизни в Москве достаточно высокая. Она за последние годы тоже выросла.

– А вот смотрите: федеральная власть стимулирует рождаемость материнским капиталом (я так, огрубляя), а отдельное московское стимулирование рождаемости в молодых семьях я что-то не очень заметил. Может, я невнимательно смотрю? Я не молодая семья, конечно, но...

– За все годы в Москве была создана целая система поддержки многодетных семей — это и разовые выплаты, и коммунальные льготы, и транспортные и так далее. Если все это вместе собрать, получается достаточно приличная сумма в год — до 200 тысяч. Это большая сумма.

– Это первый год после рождения?

– Нет, это постоянно, до совершеннолетия, если брать среднюю цифру. Конечно, можно сказать: мы таких денег не получаем, выдавайте деньгами, отмените все натуральные льготы...

– Это очень большие деньги.

– ... переведите из натуральных льгот в деньги и так далее. Но, Алексей, мы помним, как один раз переводили...

– Михаил Юрьевич Зурабов, ты где?

– Как монетизировали... Мне кажется, надо очень аккуратно это делать. А вот поддерживать и индексировать, развивать действующие льготы, делать их все более и более адресными — это очень правильно. Кстати, возвращаясь к нашим инвалидам, пенсионерам, ветеранам: помимо индексации действующих льгот, которые распространяются на всех и одинаковы практически для всех, мы создали систему адресной поддержки. Что это такое?

Вначале мы исследовали реальную ситуацию проживания ветеранов войны, затем тружеников тыла, в этом году — инвалидов I группы. Мы посмотрели, как они живут, какие у них проблемы, что необходимо прикупить, что отремонтировать, может быть...

–То есть это была что инвентаризация практически?

– К людям это слово не очень хорошо...

– Нет-нет, я имею в виду их... Нет-нет, это не про людей, это про проблемы.

– Про проблемы, да. Составляются списки, мы знаем по каждому из них, что ему необходимо сделать: дополнительная медицинская помощь, какие-то продукты, какие-то товары длительного пользования, ремонт квартиры и так далее. И по каждому выполняем этот план мероприятий. Когда у нас спрашивают: это вы один раз сделали? Мы говорим: не один, это будет постоянная система мониторинга, мы постоянно будем это делать и расширять круг людей, которые будут получать именно адресную, точечную, персональную помощь.

– Знаете, одна из проблем Москвы, как говорят и жители в первую очередь, ну и Ваши конкуренты естественно, — это проблема коррупции. И, скажем, Алексеем Навальным называются 150 млрд рублей, которые уходили или уходят в коррумпированный сектор. Есть ли проблема? Вот Вы чувствуете ее как большую и тяжелую проблему, и это действительно сумма такого порядка?

– Не знаю, откуда такая сумма появилась, но это ровно такая сумма, которую мы начали экономить на государственных заказах в последние годы.

– То есть раньше она уходила, а сейчас она остается, что ли?

– В год мы экономим... Да, такой экономии не было. Мы на всех стадиях, начиная от планирования, кончая аукционами по размещению заказов и контролю за использованием государственных средств, в целом начали экономить 140–150 млрд в год. Это как раз тот ресурс, который мы направили на решение транспортных, инфраструктурных проблем, то, чего как бы не хватало в бюджете. И это не система, когда мы вот послали какого-то полицейского, милиционера, он схватил за руку, отобрал. Нет, это система очень сложная, связанная с экспертизой проектов, созданием конкурентной среды, контролем и так далее. Это целая такая сложнейшая система размещения государственного заказа и мониторинга эффективности использования средств. Но она дает примерно такую сумму.

Что это раньше было? Коррупция или неэффективность или недогляд, мне трудно сказать и не хочу в это вдаваться, но это те деньги, которые реально остались как дополнительные деньги для развития города.

– Вы человек опытный, еще раз напомню, что в федеральных органах власти Вы работали и возглавляли, по-моему, при Президенте как глава Администрации комиссию по коррупции. Считаете ли Вы, что Москва — это коррумпированный город? С точки зрения чиновников. Это чиновники, Ваши подчиненные.

– Алексей...

– Сергей Семёнович, Вы же понимаете, как это происходит, Вы же изучали...

– Алексей, чем выше доходы города, граждан, тем, конечно, больше искус и больше возможностей для коррупции. Наша задача — снять системные вещи, связанные с коррупцией. Вот по поводу заказа я уже сказал.

Второе направление — это небольшие услуги, которые получают граждане каждый день: справки, документы, какие-то выписки и так далее, получают миллионами в год. Где они их получали? Они их получали в конторках, которые были за такими дубовыми дверями, в которых непонятно, что внутри происходило, причем за каждой справкой нужно было обежать 10 таких кабинетов.

Я сегодня открывал восемь многофункциональных центров, в которых все эти услуги объединены практически в одном зале, и сидят менеджеры, которые никакого отношения к этим службам не имеют, но они выступают своего рода посредниками. Они берут документы, отправляют их в службу, получают ответ и выдают гражданам справку. Причем это делается абсолютно открыто.

– Как визовый центр, между прочим.

– По такому же типу. И таких центров в Москве уже создано 65. Мы охватили уже больше половины Москвы. До конца года будет охвачено 78% территории, в начале 2014 года мы закроем всю территорию. То есть выдача справок, документов, пособий и так далее будет происходить в совершенно других условиях, и уже половина жителей Москвы пользуется этим. Это второй пласт коррупции, который, я считаю, мы убрали. И третий пласт коррупции связан с мелким или небольшим бизнесом — то, о чем мы с Вами говорили, например, та же мелкорозничная торговля. Тогда, когда разрешения выдавались управой: кому хочу, дам, кому не хочу, не дам. Это огромная кормушка!

– Да, да.

– Огромная потенциальная кормушка.

– А сейчас?

– Когда мы на уровне города, как я уже сказал, советуясь с горожанами, определили схему размещения, выставили на открытые аукционы, платежи за конкретное место возросли иногда в 10–15 раз. И это та маржа, которая тоже кому-то доставалась, а сегодня она объективно не присутствует, эти деньги идут в бюджет города.

– Последняя или предпоследняя тема. Напоминаю, Сергей Собянин у нас в эфире, 20.56. Вас упрекают за то, что Вы не москвич, не приезжий, приезжий то есть...

– И не приезжий, и не москвич.

– Не приезжий, и не москвич, да, на 101-м километре. Речь идет об историческом облике Москвы. Многие москвичи считают, что он разрушен, а некоторые считают, что он продолжает разрушаться. Существуют ли механизмы, будут ли существовать механизмы, которые позволят замедлить этот процесс, заморозить процесс разрушения старой Москвы? Может быть, она Вам не близка, я понимаю, но тем не менее. Кагалым, Вы же сказали...

– Вы то ли хотите оскорбить, то ли обидеть меня?

– Обидеть, да, лучше обидеть.

– Обидеть норовите, Алексей. До 2010 года в Москве сносилось порядка 50–100 исторических зданий в год . В 2010 году на снос было приготовлено 200 зданий исторических. Мы все эти списки отменили. Были какие-то единичные случаи, два-три, и то не в силу того, что мы так хотели, просто по разным причинам не смогли предотвратить. Дальше. Напомню, в 2010 году было отреставрировано, было в реставрации, не отреставрировано, 10 уже не просто исторических зданий, а памятников...

– Под охраной которые...

– ... которые находятся под охраной. В 2012 году вышло из реставрации более 100 зданий. В этом году реставрируется 156 зданий, из них по 107 уже закончится реставрация. Таких объемов реставрации исторических зданий не было в современной России никогда, ну, может быть, потому, что я не москвич.

– Раздел с федеральным центром. Ещё раз: Ваши политические конкуренты говорят о том, что Вы сдали Москву федеральному центру, передали им массу зданий исторических.

– Каких, например?

– Я не знаю, я у Вас спрашиваю.

– На самом деле за последние два года мы практически все спорные вопросы с федеральным Правительством по разграничению помещений, зданий решили. Все, что необходимо нам, мы взяли. Все, что находилось под федеральными органами власти и кроме обузы для нас ничего не представляло, мы, конечно, передаем Российской Федерации. По любым спорным вопросам, которые у нас возникают, я считаю, что мы всегда находим компромисс. Нам нужно очень много земли под строительство метро, дорог, транспортных развязок, и я не помню ни одного обращения, на которое не последовало бы реакции. В том числе по тому же Зарядью. Стоит такой удивительный домик восьмиэтажный, самое такое, казалось бы, злачное с точки зрения доходов место, после нашей просьбы нам очень быстро его передали, потому что оно нам нужно для реконструкции всего Зарядья, для создания парка.

– Федеральный центр.

– То же самое ВВЦ. Уже принято решение, политическое пока решение: передать городу ВВЦ.

– Весь?

– Весь ВВЦ.

– ВДНХ который.

– Ну за исключением ряда зданий, которые имеют какую-то федеральную ценность. Хотя, я считаю, что надо передавать все, если передавать, для того чтобы уже комплексно обустраивать.

– Последний вопрос от нашей слушательницы Татьяны. Ваши рейтинги показывают, что Вы по своим рейтингам превосходите результат Владимира Путина в 2012 году. Вы не боитесь, что это вызовет ревность федеральных властей?

– Федеральные власти отвечают за комплекс проблем, которые в два-три раза больше, чем муниципальные. Я отвечаю: течет или не течет крыша, как убран двор, как работает отопление, как свет, как дороги, как учителя, как врачи. Президент отвечает за все это и еще и за международную политику, и за армию, и за полицию, и за миграционную службу, и за всё вместе взятое Правительство. Конечно, ответственность несоизмерима, поэтому пытаться какие-то проценты сопоставлять, делать анализ, это некорректно, во-первых. А во-вторых, давайте будем делать эти выводы уже после выборов, а не по рейтингам.

– Понятно, Татьяна? Это был Сергей Собянин, временно исполняющий обязанности Мэра Москвы.

Как написал один слушатель: "Ну хорошо, сегодня мы узнали, что в Москве все хорошо, а завтра, когда будет Навальный, узнаем, как в Москве все плохо". Ну сложите, разделите и получите картинку, наверное.

Спасибо, Сергей Семенович!

– Спасибо, Алексей!