Военный священник отец Михаил: на войну идут умирать за других

"За обедом": Отец Михаил - об убийстве на войне

Военный священник Михаил Васильев – представитель редкой профессии. Он смиряет нравы там, где привычна жестокость, и благословляет людей, которые ежедневно могут совершить легализованное убийство. В интервью телеканалу "Москва 24" отец Михаил пояснил, можно ли считать грехом убийство на войне.

- Отец Михаил, у вас ордена и военные знаки отличия. "Парашютист-отличник" - это значит, что вы неоднократно прыгали с парашютом?

- Это значит только, что 16 лет я тружусь на ниве духовно-нравственного воспитания воинов.

- Вы капеллан. Кто такие капелланы?

- Само слово "капеллан" происходит от слова "капа". Это слово, которым обозначался римский воинский плащ. В VII веке нашей эры будущий святитель Мартин Туровский, будучи римским солдатом, как-то встретил на дороге нищего, совершенно лишенного всякой одежды. Он просил его о помощи - укрыть от холода и от дождя. Мартин взял свой воинский плащ – капу – и разорвал на две части. Одну оставил себе, а вторую отдал нищему. И ему было видение, что в образе нищего сам Христос. Господь испытывал твердость его веры. То есть человек попортил обмундирование, явно получил в ближайшие же часы наказание от своих военных начальников, но выполнил свой воинский долг.

И с этого времени Туровский начал задумываться о своей вере, оставил воинскую службу, стал вначале монахом, а потом святым праведным епископом. Последователи его стали именоваться капелланами, то есть священнослужителями, которые работают с воинами.

У нас на Руси крещение первыми приняли князь Владимир и его дружина. Уже потом они приехали в Киев и обозначили свои религиозные симпатии очень просто: кто князю друг, приходи завтра креститься в Днепр. Наша прародина Киев – мать городов русских, конечно, очень быстро стала центром христианства. Оттуда вера Христова, распространившись на все города и веси, стала основанием к изменению взаимоотношений между людьми, к изменению собственно взгляда на мир.

- Как вы решили стать капелланом?

- Мой духовный отец благословил меня после окончания аспирантуры оставить преподавание.

- В каком университете вы обучались?

- Московский государственный. По образованию я философ-религовед.

- Что было дальше?

- Вначале помогал в храме, затем стал дьяконом, потом священником и сразу - в воинскую часть. Святейший Патриарх Алексий II руку положил на меня, и с этого момента, с 1998 года, я окормляю военнослужащих во всех жанрах, кроме скучного.

- Почему вы решились стать армейским священником?

- Я из семьи офицера. Закончил военную кафедру, стал офицером запаса, что, в общем, было стандартно по окончанию университета. Никоим образом не стремился к тому, чтобы начать такое весьма экзотическое даже внутри церкви направление деятельности. Но, как говорится, "партия сказала "надо", комсомол ответил "есть!" Послушание выше поста и молитвы.

- Каково вам пришлось в армии?

- Промыслом Божьим случилось, что через год наши войска начали участвовать в миротворческой миссии на Балканах, непосредственно в Косово, и нужно было направить священника, по просьбе руководства министерства обороны, для окормления наших воинов. Я и поехал. А дальше началась вторая чеченская кампания. И уже с теми, кого знал хотя бы отчасти, я поехал и участвовал в операции, которая имела самые благие цели – защиту людей от бандитов, защиту территориальной целостности страны. И, увидев там, что люди умеют не только говорить, но и умирать, я свыкся с ними, и мы стали родными.

- Легко ли благословлять человека, который может совершить убийство?

- Как сказал святитель Филарет Московский: "Прощай врагов своих, бей врагов отечества и гнушайся врагами Божьими". Церковь четко говорит о том, что всякая война и всякое убийство есть зло. Это же определяется церковными канонами. В чинопоследовании освящения оружия, в последовании молебного пения воинам, на брани сходящим, прямо говорится, что благословение дается только на защиту сирых, вдовиц. Дается благословение на защиту отечества, но прямо оговаривается в молитвословии, что нельзя сие оружие применять к злу: к грабежу, к насилию.

- Как вы относитесь к конфликтам? Какова ваша роль в конфликтах внутри армии?

- Всем же известно, что дедовщина есть даже в детском садике. То есть везде есть совершенно, на мой взгляд, нормальное неравенство. Иерархия, в любой корпорации, любой серьезной организации, тем паче в воинской части. Равенство только в аду.

А вот что касается воинского коллектива, то здесь речь идет об очень простых вещах – никто не вправе никого унижать. Задача командиров с этим бороться, и тех, кто не понимает по-хорошему, наказывать.

- Что вы делаете, если замечаете очевидную несправедливость?

- В том коллективе, в котором работает пастырь, людям просто не хочется кому-то отбивать селезенку. В частях, где мы работаем, в разы меньше случаев суицида, в десятки раз меньше ругаются, унижают, обижают, оскорбляют. И именно поэтому возрождается в России институт военного духовенства. Он есть во всех армиях, кроме Северной Кореи, Китая и Монголии.

Поэтому мы здесь велосипед не придумываем, возвращаемся к дореволюционному опыту российской армии и, помимо этого, смотрим на так называемые свободные демократические страны.

- И все же, возвращаясь к убийству на войне. Совершают ли солдаты грех?

- Церковное отношение к убийству еще со времен святителя Василия Великого совершенно однозначно. Каноны церковные говорят о том, что убийство на войне – это все равно зло. Но еще большим злом является не остановить захватчика, насильника.

Никто не идет на войну для того, чтобы убивать. На войну ходят, чтобы умирать, отдавая свою жизнь за родину, за близких, останавливая зло. Мы благословляем остановить зло. Если для этого вынужденно применяют оружие, то это беда.

Но при этом мы, будучи пастырями, понимаем, что действенный способ остановить белого медведя, который бежит на тебя, - выстрелить ему в голову. Несмотря на то, что этот медведь занесен в Красную книгу. Если выстрелишь ему в грудь, то он после этого еще десять минут будет жить и успеет порвать тебя на части.