Режиссер Владислав Наставшев: "Я вступил в диалог с Фассбиндером"

Владислав Наставшев. Фото: М24

Латвийский режиссер Владислав Наставшев известен московским театралам по спектаклям "Митина любовь" и "Мальчики пахнут апельсинами". Первый поставлен на малой сцене Гоголь-центра, второй – на площадке "Винзавода". Сейчас Влад работает над спектаклем "Страх", который завершит театральный сезон в Гоголь-центре. Действие основано на ремейке Райнера Вернера Фассбиндера "Страх съедает душу" и является частью масштабного проекта постановок по зарубежным киносценариям.

Заинтригованные премьерой, мы решили узнать у Владислава о работе над спектаклем "Страх".

– Владислав, почему вы выбрали материал Фассбиндера? Ведь довольно сложно трансформировать уже готовую вещь.

– Серию спектаклей на основе кинофильмов предложил Кирилл Серебренников. В свою очередь я решил сделать работу по картине "Страх съедает душу". Есть такие цельные произведения искусства, не нуждающиеся в дополнении, переработке. Есть другие, которые можно продолжить. Фильм Фассбиндера относится к последним. Ведь его кино также является ремейком к ленте Дугласа Сирка.

– Какими авторскими идеями вы дополнили сюжет?

– У Фассбиндера герои немного замороженные, словно не из нашего мира. Это хорошо для кино, но на сцене другая история. Вообще, в основу спектакля положен текст драматурга Любы Стрижак. Так что я работал с двумя версиями: ее и Фассбиндера.

– Интерпретация сюжета Любы Стрижак отличается от оригинала?

– Да, она приближена к современным московским реалиям. Главные герои спектакля – это пожилая москвичка и таджик-гастарбайтер.

– В своих работах вы совмещаете роли режиссера, сценографа, сами подбираете музыку. Расскажите о том, как протекают эти стадии творчества.

– Для меня первостепенно пространство. Сначала рождается оно, а затем действие. Я за минимализм на сцене, привык себя ограничивать. Потому что именно отсутствие каких-то предметов провоцирует всплеск фантазии. Например, в "Страхе" очень много метафор. На сцене есть лишь белые пластиковые столы. Они – и кафе, и зубные щетки. Зритель сам решает, что ему увидеть.

– Почему именно столы?

– История начинается в кафе, герои находятся в окружении дешевых пластиковых столов. Пластик в данном случае – как символ чего-то неестественного, недолговечного.

– И переходя от предметов к музыке…

– Я часто сам пишу музыку, которую затем использую в своих спектаклях. Так случилось в "Митиной любви" и в "Страхе". Или же подбираю определенные композиции, гармонично сочетающиеся с действием.

– Фассбиндер работал над ремейком к картине Сирка "Все, что дозволено небесам" в течение нескольких недель. А как долго вы готовили "Страх"?

– Я и сейчас продолжаю над ним работать. Но в среднем ушло около семи недель. В Москве спектакли ставят в среднем за три месяца. В Риге же есть четко установленные сроки – два месяца. В моей практике бывали случаи, когда я готовил спектакль за месяц.

– Вы начали получать театральное образование в Санкт-Петербурге, а закончили в Лондоне. Можете сравнить российскую и зарубежную театральные школы?

– Театральная школа в России очень сильная. Поэтому в Лондоне было легче, меня сразу взяли на второй курс. Основное отличие в том, что в Лондоне обучение более демократичное. В Санкт-Петербурге практиковалось беспрекословное подчинение мастеру.

– Почему вы не остались работать в Лондоне?

– За границей прожил восемь лет. Петербург для меня тоже заграница, потому что я родился не в России, хотя сам русский. Честно говоря, я приехал из Лондона в Ригу отдохнуть. Год ничего не делал, приходил в себя. И через два года после института поставил свой первый спектакль на независимой площадке. По сути, в Риге я был никому не нужен, у меня не было никаких контактов в театральной среде и пришлось начинать все заново. А в Лондоне не остался только потому, что хотел домой.

– Гоголь-центр стал в Москве пилотным проектом модернизации театра на европейский манер. За рубежом вы бывали на аналогичных театральных площадках, совмещающих в себе сцену, библиотеки, магазины, кафе?

– К чести Гоголь-центра могу сказать, что такая государственная инициатива проектного типа в Риге – недостижимая мечта. Там существует несколько независимых площадок. Но по масштабу они не сравнятся с Гоголь-центром, который представляет собой некую фабрику грез. Лондонское театральное искусство, на мой взгляд, − это такое стагнирующее искусство. Там тоже с большим скрипом принимаются какие-то новые инициативы. В узком кругу известны авангардисты британского театра, которые с 80-х годов двигают искусство вперед. Но все равно многое меряется Шекспиром.

– В каких театрах работаете в новом сезоне?

– Буду ставить спектакли в Новом рижском театре, в Гоголь-центре и в Приюте комедиантов в Петербурге. О названиях пока говорить рано.

– В Москве и Риге вы представили спектакли, взяв за основу произведения Бунина. Также в свое время ставили по Тургеневу. С какими русскими или зарубежными классиками хотели бы "сотрудничать" в будущем?

– Выбор материала – это мистическая штука. Не совсем понятно, кто кого выбирает: я материал или материал меня. В данном случае, скорее, второе. Это цепочка случайностей или закономерностей. Спектакль "Фрекен Жюли" в Лондоне я делал потому, что в нем задействовано три человека. Это было одним из условий дипломной работы. Позже понял, что все про меня, я чувствую, понимаю, мне есть, что сказать. Соприкосновение с автором рождает диалог с ним. Ты оказываешься в его системе координат. Ставя "Страх", я чувствую, что нахожусь в диалоге с Фассбиндером.

– Не так давно завершился фестиваль "Золотая Маска", сейчас идет Чеховский фестиваль, в Москву везут спектакли Льва Додина. Вы отслеживаете театральные события? Какие спектакли посетили?

– Я все отслеживаю, но никуда не попадаю. С утра до ночи у нас репетиции. В Москве был на двух спектаклях Дмитрия Крымова, которые произвели на меня очень сильное впечатление. Это "Демон. Вид сверху" и "Тарабумбия".

– Работы чьих режиссеров-современников вам импонируют?

– Конечно же, творчество Кирилла Серебренникова, который в каком-то смысле крестный отец в моей профессии. Также многому научился у Алвисо Херманиса. Могу назвать Дмитрия Крымова и Юрия Бутусова. Эти люди на меня влияют.

Алла Панасенко