Вид на Кремль: О чем думает Дом на набережной

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Дом на набережной притягивает к себе внимание многих людей. Для одних в нем воплощается мечта о квартире с видом на Кремль и Храм Христа спасителя. Для других он - памятник истории, хранящий загадки и легенды. А кто-то, вероятно, до сих пор предпочитает пореже его вспоминать из-за “темного прошлого” этого здания на улице Серафимовича. Корреспондент M24.ru пообщался с жителями дома и узнал, сколько лет самому старому жителю и про что любят поговорить консьержи, о чем жалеют те, кто снимает квартиры и за что “воюют” местные? А также узнал, кто в советские годы привез в дом пингвина, сколько жителей было репрессировано и как создавался музей “Дом на Набережной”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Официальное название здания - Дом Правительства. Он был построен на Берсеневской набережной был в 1931 году архитектором Борисом Иофаном. Квартиры предназначались для партийной верхушки, героев Советского союза и выдающихся деятелей науки и культуры. Здесь в разные годы жили Георгий Жуков, Феликс Дзержинский, Михаил Тухачевский, родители Надежды Аллилуевой, дети Сталина, Валериан Куйбышев, Никита Хрущев и многие другие. Из представителей творческих профессий можно вспомнить Демьяна Бедного, Александра Серафимовича, Юрия Трифонова и других. У большинства жителей судьбы сложились нелегко: в годы репрессий здесь были арестованы около 800 человек. Об истории дома и судьбах жильцов рассказывает музей "Дом на набережной". Год назад он был присоединен к "Музею Москвы", а в этом году отметил свое 25-летие.

О чем говорят консьержи

Консьерж подъезда № 3: “Вы в какую квартиру идете? Нет, я не живу здесь, я консьерж. Дом у нас знаменитый, кто только не жил здесь. Дети Сталина, Борис Иофан, Тухачевский, Водопьянов. У него у одного на весь дом была собственная машина, у остальных служебные. У меня тоже в свое время была единственная во всем доме машина, волга. Кем я был? Простым чекистом.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Я работаю тут несколько лет. Раньше в каждом подъезде были консьержи, а теперь за нашу работу платят сами жители, поэтому мы остались только в тех подъездах, где жители решают, что им это нужно. Работы много: постоянно приходится следить, чтобы на крышу не пытались залезть. Недавно предотвратил преступление: заходит в подъезд пожилая женщина, а за ней пристроилась пара молодых людей. Остановил, а у них зубило под одеждой...

Нет, не надо меня фотографировать. И со спины тоже нельзя. Не люблю, когда кто-то за спиной стоит”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Консьержка подъезда № 2: “Я работаю тут уже 10 лет. У нас в подъезде мало молодежи, в основном пожилые люди и иностранцы. Из знаменитостей живет Леонид Куравлев, но к нему как в английский замок - не пройти. Даже в день рождения всем фанатам говорит: оставьте подарок у консьержа, я заберу. Зато он в подъезд нам елку купил, мы вчера нарядили, подарил нам вот эту лампу, картину. Я его фотографии из газеты вырезала и под стекло положила.

А вот это - схема подъездов в доме, их 24, а нумерация запутанная очень. Постоянно спрашивают прохожие, курьеры или таксисты, где какой подъезд. Я им разрешаю зайти сюда и схему посмотреть”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

“Кухонные ужасы”

Искусствовед, социолог Анатолий Голубовский:

“Я прожил в Доме на набережной все детство и большую часть жизни. Но сказать, что не мыслю жизни без этого дома, не могу. Зато он интересен мне как историку в качестве источника знаний и как архитектурное достижение. Я считаю, что Иофан этим проектом совершил прорыв в инфраструктурных и архитектурных решениях. Правда, тот образ жизни, который он для дома придумал, сегодня уже не актуален. Так, в наших кухнях уже давно заложили люки для выброса мусора. Их делали, чтобы у хозяек все было под рукой. В стене была железная дверь, в ней выдающийся полуцилиндр, а в нем стоял такой же формы бак, куда сбрасывался мусор. Два раза в день ездил лифт, забирал полный бак и ставил пустой. Поэтому кухня была для меня источником некоторых детских страхов. Представьте, ты сидишь на кухне - и вдруг подъезжает этот лифт, шум, кто-то возится, что-то двигают….

Единственное, что сохранилось из тех, довоенных реалий быта - шкафы-полки. Изначально мебель в каждой квартире была одинаковая, специально придуманная для дома. С годами ее выбрасывали и меняли на новую.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

То, с чем я не могу в этом доме примириться - это мемориальные доски на нашем доме. Помню, еще когда совсем маленьким был, я увидел, как пожилой человек в потертом кожаном плаще и фуражке, с изрезанным морщинами лицом встал под доской Тухачевского и простоял целый день. Когда я спросил, кто это, мне рассказали, что это шофер Тухачевского, который после смерти своего начальника попал в лагеря, выжил там, и раз в год приходит и стоит в почетном карауле у этой доски. Но я как историк знаю, что Тухачевский - фигура неоднозначная. Часть досок вообще сделана безвкусно, часть посвящена людям, которых уже не помнят, а у многих из них руки в крови. Кто такой Шверник, Стасова, депутат верховного совета СССР Николаева? Уже никто не знает. А с какой стати я должен помнить секретаря Ленина Фотиеву? Что великого они сделали и почему я должен любоваться на эти таблички? И почему на доски людей, на чьих руках кровь, должны смотреть дети? Они ведь думают, что плохому человеку доску не повесят…”

Инфаркт спас жизнь

Искусствовед, социолог Анатолий Голубовский: А вообще моя семья живет здесь с 1935 года, квартиру дали моему деду Борису Волину. Он был профессиональный революционер, во время октябрьского переворота вместе с астрономом Штенбергом обстреливал Кремль, выбивая оттуда юнкеров. Дед руководил, а остальные рассчитывали траектории, чтобы удары не повредили Кремль. В 1933-35 годах он был начальником Главлита, потом заместителем наркома просвещения РСФСР Бубнова. Они ссорились постоянно, и как-то раз во время ссоры, по семейной легенде, Бубнов запустил в дедушку пресс-папье. Тот отправился домой и написал письмо в ЦК о том, что не может работать с Бубновым. На дворе стоял страшный 1937 год.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Дедушку на почве этой ссоры хватил инфаркт, и почти год он мыкался по больницам и санаториям. В это время весь наркомат просвещения был уничтожен, так что инфаркт его, по сути, спас. Дед умер в 1956 году.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Атмосфера в доме в 1930-е годы была действительно непростая. Мама рассказывала, что, когда она возвращалась из школы домой, всегда ехала на лифте на этаж выше. Убеждалась, что в пролете не стоит сотрудник НКВД - в обратном случае было бы понятно, что идет обыск или арест - и только после этого спускалась на свой этаж и шла домой. Но она не могла представить свою жизнь без дома. А в 1980-е годы она стала активным участником инициативной группы по созданию музея “Дом на набережной”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Дорого, но красиво!

Олег Зюзин, фрилансер: “Я снимаю комнату в Доме на набережной около двух лет. Когда-то просто зашел в гости к друзьям, мне понравилось, и когда увидел, что здесь сдают комнату, решил снять. Я не суеверный и не чувствую никакой “необычной” атмосферы дома. Мне кажется, что все уже давно поменялось. Зато здесь прекрасный вид из окна, друзья всегда просят позвать в гости, чтобы посмотреть.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

В подъездах всего по две квартиры на этаж, чаще всего пятикомнатные. Поэтому людей в подъезде совсем мало, и, что меня удивляет, почти не вижу в доме людей с детьми.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Жить здесь, честно говоря, дорого. Но ни я, ни мои соседи, тоже снимающие здесь жилье, в итоге не жалеем о выборе. Хотя в доме есть ряд недостатков. Например, негде погулять, в местном магазине очень маленький выбор продуктов. Достаточно шумно, хоть мы и живем на 9-м этаже - при здешних потолках это как обычный 15-й. В квартире пять больших комнат - и всего один санузел и маленькая кухня. Отчасти поэтому я недавно решил все-таки переехать на окраину. Буду скучать по виду из окон.

Сам я фрилансер, занимаюсь видео-производством, собираюсь открывать креативное агенство “Греча”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Война за дом

Алексей Шпилевой, член совета дома: "Жителям дома сегодня приходится бороться за восстановление некоторой исторической справедливости. Например, против застройки в арках, пристройках к дому, “прилепленных” магазинчиков”. Это появилось в основном в 1990-е, и по правилам этих пристроек здесь не должно быть, это вандализм. Дом на набережной - памятник. И делать эти пристройки так же, на мой взгляд, противозаконно, как если бы в арке Боровицких ворот поставили палатку “Цветы”, а вместо звезды на Спасской башне установили Микки-Мауса.

У совета дома есть еще одна цель - переделать дворовые фонари, чтобы они были оригинальной формы 1930-х годов. В музее “Огни Москвы” нам обещали помочь с чертежами. Следующий пункт - чтобы подвалы дома не сдавали в аренду непонятным организациям, а восстановили в них ремонтные мастерские.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

В доме есть некоторый вакуум между старожилами и теми, кто снимает жилье. Таких сейчас примерно 20-30%, как мне кажется. Самым крутым считается первый подъезд, там лучшие виды из окна. В нем квартиры методично выкупает некая организация “Мосаэро”. Помещение под театром Эстрады, где когда-то была столовая дома, занимает организация, которая никак себя не проявляет, а эта территория могла бы быть использована в интересах жителей дома. Пока не получилось выяснить, кто они".

Охота за патокой и медведь в ванной

Алексей Шпилевой, член совета дома: Я здесь живу с рождения, мое детство пришлось на 1960-70-е годы. Помню, любимым развлечением ребят в доме была охота за патокой. Ее привозили на фабрику “Красный октябрь” раз в месяц на большом грузовике. Патоку возили в бочке, а шланг у нее закрывался неплотно и подтекал. Грузовик был тяжелый, поэтому ездил очень медленно, и когда ребята его засекали где-нибудь на Софийской набережной - тут же доставали какие-нибудь палочки, бежали рядом и накручивали патоку на палочки, чтобы потом лакомиться.

А еще каждую неделю во двор приезжал изумительной красоты грузовой автомобиль. Темно-синий, с хромированными деталями и красивым шрифтом выведенной надписью “Живая рыба”. Наверх поднимался большой мужчина с огромным сачком, доставал рыбу, она билась в этом сачке, и ее относили в наш магазин. Там прямо у прилавка был аквариум с этой рыбой. А сейчас на этом месте “Спецбуфет №7”

Помню еще спортивные заплывы по Москве-реке от причала напротив театра Эстрады. А последний раз я в ней купался году в 1975-м, и это было уже на грани чистоты.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Еще одно яркое воспоминание - о московском пингвине. Летчик-полярник Илья Мазурук, с чьим внуком я дружил, иногда привозил из экспедиций разных животных. Однажды его жена входит в ванную, а там белый медведь. Был семейный скандал, и животное отправили в московский зоопарк. Но любовь к диким зверям от этого не угасла, и через какое-то время жена, заглянув в ванную, обнаружила пингвина. “Ты сюда всю Арктику хочешь перевезти!”, - набросилась она на мужа. Животное прожило какое-то время в доме, его выгуливали по двору, как собачку. Сейчас его чучело стоит в музее “Дом на набережной”.

Вопросы без ответов

Юрий Стариков, председатель совета дома: "У нас есть активный совет дома, мы занимаемся в нем самыми разными вопросами, порой и теми, которые должны решать другие организации, но из-за халатности не решают. Например, до сих пор тянется дело о деньгах за размещение на доме рекламы “Мерседеса”. Они должны были пойти на нужды дома, а в итоге до сих пор неясно, где они.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

К сожалению, сложно собрать жителей и что-либо вместе решить. Почти не общаются между собой, молодое поколение даже не здоровается в подъезде. У пожилых хоть как-то сохранился этикет. Кстати, самому старому жителю нашего дома, Дмитрию Сафонову - 105 лет. Он был одним из первых сотрудников ООН, в 1947 году его послали туда работать техническим специалистом. Потом он был послом в африканских странах. Сейчас пишет книжки, уже штук восемь написал. Мы с ним гуляем часто вместе, в карты играем”.

Новая “Юность”

Василий Черкасов, главный по подъезду: "Я работаю реставратором в Музее Востока, а в доме я главный по подъезду. Сейчас активная моя деятельность связана с бывшим клубом “Юность”, который в советские годы активно работал, но постепенно его деятельность сошла на нет. Два года назад я при поддержке совета ветеранов, за которым закреплено помещение, им стал заниматься, управа района Якиманка помогла сделать ремонт, и мы пригласили жителей дома вести кружки. Я три раза в неделю веду спортивную секцию бокса, есть еще кружок русского языка и росписи по керамике. Занятия бесплатные, и работаем мы бесплатно. Пока что приходит не очень много человек, около семи. Это жители нашего дома и окрестностей, в основном дети и молодежь до 30 лет”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Светлана Кондратьева