Фото: ТАСС/ Александра Мудрац
В Большом театре сегодня пройдет вечер в честь великой балерины Майи Плисецкой. В этом году ей исполнилось бы 90 лет. Еще не так давно Майя Михайловна сама планировала праздник – он должен был стать юбилейным. Плисецкой не стало, но было решено ничего не менять в программе. Примы-балерины Большого и Мариинского театров Ульяна Лопаткина, Диана Вишнева и Светлана Захарова выйдут на сцену в балетах из репертуара Плисецкой – "Гибель розы", "Болеро" и "Кармен-сюита". Прозвучат фрагменты автобиографической книги "Я, Майя Плисецкая…", в которой много волнующих и откровенных строк. В этот знаменательный день m24 тоже вспоминает, какой она была – небывалая балерина и великолепная женщина.Со стороны кажется, что Плисецкая – настоящий баловень судьбы. Уникальный талант, ранний успех, немыслимая популярность, лучшие сцены мира, толпы поклонников, восторженные рецензии, горы цветов после спектаклей, десятки орденов и медалей… В честь нее названы сорт пионов, астероид и сквер в Москве. Все так. Но было и другое.
Казалось, судьба с самого начала оказалась к Плисецкой сурова. Начиная с места, где прошло ее детство – сурового острова Шпицберген, там работал отец Михаил Плисецкий. Когда его отозвали на родину и расстреляли, мать – актрису немого кино Рахиль Мессерер – арестовали и отправили в тюрьму.
Девочка росла у родственников, а во время войны оказалась в эвакуации. К тому времени она уже училась в московской балетной школе, а в 1943 году начала работать в Большом театре. Клеймо дочери врага народа долго мешала ей жить. Майю называли английской шпионкой, телефон подслушивали, следили на улице, зарубежным гастролям долго препятствовали (да и потом поездки часто приходилось выбивать в чиновничьих кабинетах).
Были серьезные проблемы с репертуаром. В стране привыкли к балетной классике, пестовали сочинения советских балетмейстеров, а все прочее, мягко говоря, не приветствовали. Плисецкой надо было просить то, чем она особенно дорожила. Просить за "Кармен" – об этом балете министр советской культуры Фурцева возмущенно отозвалась: "Вы сделали из героини испанского народа женщину легкого поведения". Просить о сотрудничестве с иностранными хореографами.
В ней жила потребность не ограничиваться привычками – и своими, и зрительскими. Классические балетные героини в исполнении Плисецкой – и Одетта с Одиллией, и Раймонда с Заремой, и Китри с Авророй – теряли вековой лоск, как будто рождаясь заново. А неклассические партии, будь то неистовая Айседора Дункан или Леда, подруга божественного лебедя из античного мифа, каждый раз раздвигали границы самого понятия "танец".
Многие поклонники балета влюбились в это искусство благодаря Плисецкой. Тогда спектакли часто транслировали по телевизору. Миллионы людей посмотрев, например, "Лебединое озеро", видели чудо, которое сама балерина скромно называла "плисецкий стиль": неоспоримую музыкальность, когда танец – естественное продолжение звука. И уникальные руки-крылья, их Плисецкая сохранила до старости, пленяя и в 70 лет, когда она дебютировала (!) в специально поставленном для нее великим Морисом Бежаром номере "Аве Майя". Бежар, кстати, дал Плисецкой возможность исполнить его эротически-манящее "Болеро" на музыку Равеля (что было высшим актом признания – "Болеро" разрешалось только единицам, но Плисецкая, по ее словам, бредила этим балетом).
О ней восторженно отзывались поэты, политики и короли. Пьер Карден, создавший Плисецкой костюмы к спектаклям, назвал ее "самой высокой технологией природы". Андрей Вознесенский сказал: "Есть полюса географические, температурные, магнитные. Плисецкая – полюс магии".
Американский критик Джон Мартин писал, что балерина "затопляла сцену движением". А родной дядя Плисецкой, танцовщик и педагог Асаф Мессерер, словно подытожил все восторги, заметив: "В ней был избыток жизни".
Да это главное. Ее гордый профиль на фотографиях и видеозаписях пленяет едва скрытой энергией. Ее позы и жесты, что в танце, что в жизни покоряют врожденным (и усиленным долгими часами занятий) графическим совершенством. "Плисецкая просто идет – и у вас уже сильное впечатление", – вспоминал автор "Кармен" хореограф Альберто Алонсо.
На выставке в музее Бахрушина представлены театральные костюмы Плисецкой. Фото: m24.ru/ Юлия Иванко
Она была великодушной и пристрастной, нетерпеливой и откровенной, броской, как огонь, и изысканной, как статуэтка. Была дотошной на репетициях и гением импровизации на сцене. Главное, Плисецкая не признавала границ. Никаких. Ни географических, ни эстетических. Всегда взламывала регламенты, нарушала правила. Ее легендарный прыжок напрямую обращен в небо, как будто землю внизу вовсе отменили.
"Жизнь бывает несправедлива к таланту, – говорила Плисецкая, – но поэт, композитор, художник пробьются через века. Если у них термоядерный заряд, конечно".
Она пробилась. И в личной жизни тоже, прожив счастливые десятилетия с мужем, композитором Родионом Щедриным. Тем самым, кто сочинил для любимой жены четыре балета. На партитурах композитор поставил посвящения. "Конек-Горбунок" – Майе Плисецкой". "Анна Каренина" – Майе Плисецкой, неизменно". "Чайка" – Майе Плисецкой, всегда". И "Дама с собачкой" – Майе Плисецкой, вечно".
Майя Крылова