Собянин: в поликлиниках Москвы внедрят расшифровку рентген-исследований через ИИГород до сих пор будоражит инцидент в московской многоэтажке, где жительница собирала подписи за выселение семей с онкобольными детьми. Мамы с детьми приехали в Москву на лечение и снимают в этом доме квартиру. Портал Москва 24 публикует историю Марселя Мустафина, отца тяжелобольного ребенка из Лениногорска в Татарстане, который также приезжал в столицу на операцию и жил в арендованной комнате.
Фото: предоставлено Марселем Мустафиным
О страшном диагнозе сына мы узнали, когда ему было два года и четыре месяца. Врожденная опухоль головного мозга и киста на голове. С того момента прошло уже почти три года – сейчас Исламу чуть больше пяти лет. Сначала мы отвели его в больницу в Лениногорске, но там врачи неверно поставили диагноз и вырезали Исламу аппендицит. Из-за этого он ушел в кому, после чего нас срочно отправили в Казань. В машине скорой помощи сделали переливание крови, в больнице – уже шунтирование. Сын 12 дней лежал в коме, а потом в казанской больнице пришел в себя.
Позже были операции в Москве, в 2016 году в Институте нейрохирургии имени Н.Н.Бурденко мальчику удалили опухоль, а прошлым летом он прошел протонную терапию в Санкт-Петербурге. Сейчас замечаю, что сын стал агрессивным, ничего не делает сам: не ходит, не ест, не пьет – все только с нашей помощью. Врачи говорят, что нужно пройти период реабилитации, заниматься с ребенком постоянно, тогда он выздоровеет.
На этой неделе делали томографию – пока все нормально, опухоли нет. Но, к сожалению, приходится ходить на платный курс реабилитации, мест на бесплатную пока нет. Самим не потянуть: только одна протонная терапия стоила 1 млн 800 тысяч рублей, нам ее благотворительный фонд оплатил. Когда уезжали из Татарстана в Москву на лечение, обращались в местную администрацию за помощью. Так, через интернет благодаря помощи простых людей удалось собрать какую-то сумму денег на поездку.
Фото: предоставлено Марселем Мустафиным
Несмотря на то, что я вахтовым методом работаю, а жена дома с ребенком, на лечение мы всегда вместе ездим. Одна она не справится. Ислам ведь совсем не самостоятельный, за ним смотреть все время нужно. Он внезапно может стать агрессивным, начать бить себя по голове, а еще, когда злится, то кусается и щипается. В такой ситуации, несмотря на возраст, до садика нам еще далеко, надо сначала самостоятельным стать.
Вчера жена рассказала про московскую историю со сбором подписей на выселение. Я с таким первый раз сталкиваюсь. Как это – выселять из дома? Это же уму непостижимо, какое они имеют право?
Если выселяют, значит, пусть предоставляют другое жилье. Что-то кому-то объяснять – только нервы тратить. С такими бесполезно спорить, можно только игнорировать: пусть говорят, что хотят.
В нашем городе таких вопросов не было. Всем миром деньги собирали: и соседи, и родственники, местный молодежный центр тоже сильно помог, и обычные люди из соцсетей. Через неделю у нас уже была необходимая сумма. Благотворительный фонд быстро отреагировал: гарантийное письмо прислали, и мы сразу поехали на лечение.
Фото: предоставлено Марселем Мустафиным
Сейчас мы на реабилитации в Москве, снимаем комнату, где лечимся и проживаем. Как-то на МРТ приезжали в Казань, останавливались у дочки на съемной квартире.
Жена потом объяснила, что сын после операции, после чего к нам никто с жалобами не заходил. А с историями, подобными той, что сейчас происходит в московской многоэтажке, не сталкивались. Наоборот, люди поддерживают, как-то даже мужики в поезде из соседнего купе 10 тысяч рублей дал, сказал, что на выздоровление Ислама.
Илья Русаков
