Михаил Александров: "На Конкурсе Чайковского есть превосходные музыканты"

Фото предоставлено Павлом Тарасовым

Конкурс имени Чайковского в самом разгаре. Профессионалы предпочитают следить за его ходом непосредственно из зала. Среди них – заслуженный деятель искусств России пианист Михаил Александров.

"Кухню" конкурсов он знает изнутри – в их организации, в том числе и конкурса Чайковского, сам принимал непосредственное участие. С 1991 года Михаил Александров возглавляет Общество Фредерика Шопена в Москве, одним из основных проектов которого является шопеновский конкурс юных пианистов в Москве. Михаил Михайлович прекрасно помнит, как начинали карьеру Екатерина Мечетина, Рэм Урасин, Даниил Трифонов, Лукас Генюшас, Николай Хозяинов, Сенг Чжин Чо – у всех этих музыкантов в послужном списке лауреатство на его конкурсе.

На главном смотре этого года Михаил Александров – в числе слушателей. Имена участников, достойных, по его мнению, финала, он раскрывать не стал.

В перерыве между выступлениями конкурсантов корреспондент m24.ru расспросил музыканта о его отношении к новой системе смотра, о том, как готовятся пианисты.

– Михаил Михайлович, согласны ли вы с решением жюри в первом туре?

– До 19 июня я составил свой список предполагаемых участников второго тура. Он на 75% совпал с решением жюри: то есть из 12 участников определил девять. К сожалению, не прошли очень хорошие музыканты – Юрий Фаворин, Андрей Гугнин. Вчера я слушал практически всех участников. Уровень подготовки музыкантов, претендующих на звание лауреатов, очень высокий. Некоторые пианисты играют превосходно.

– Вы оценили нововведение нынешнего конкурса – "живые" прослушивания?

– Если говорить о специальности "фортепиано", то из 220 претендентов, приславших документы, до прослушиваний были допущены шестьдесят, из которых в итоге отсеяли половину. Это довольно жестоко по отношению к тем 30 участникам, которые не попали в основные соревнования. Они приехали на конкурс с готовой программой для каждого тура, но в результате их снимают. На конкурсе Шопена в Варшаве, к примеру, поступают более гуманно. Смотр начинается в октябре, а прослушивание проходит в апреле, то есть за полгода до открытия конкурса. Ситуация, когда тебе объявляют за пару дней до конкурса, что ты не прошел отбор, неправильная, и может негативно сказаться на музыканте. Уверен также, что и среди тех двухсот человек, что остались за бортом после отбора по видеозаписям, были талантливые музыканты. Я сам несколько раз принимал участие в организации Конкурса Чайковского, и мы давали возможность проявить себя всем, кто подавал документы. Мы получали по 160 заявок, и всех приглашали. Так что разговоров о том, что жюри отстранило от участия кого-то талантливого исполнителя, не возникало. Сейчас же все идет по системе минимализма, и по регламенту до первого туда допускают только тридцать лучших. Думаю, что система отбора конкурсантов требует дальнейшего усовершенствования.

– Как бы вы описали музыканта, который бы идеально подходил под определение "победитель Конкурса Чайковского"?

– Это касается не только конкурса. Об одних пианистах говорят, что они обладают редким даром и словно срослись с клавиатурой. Другим приходится приспосабливаться из-за физиологических особенностей. Или, наоборот, бывает, что у пианиста превосходные руки, но большие проблемы с ритмом. Составляющих очень много, и идеальный сплав качеств, необходимый для музицирования, чрезвычайно широк. Никто в мире не обладает таким комплексом. Мы можем только говорить об идеале, но, чтобы все это сочеталось в одном человеке, встречается чрезвычайно редко. Таких людей и называют гениями.

– Но талант на конкурсе не гарантирует первой премии… Есть еще и обстоятельства, от которых участники находятся в непосредственной зависимости.

– У пианистов, которые играют на конкурсах ярко и самобытно, есть одна общая беда. Часть жюри может воспринимать их с восторгом, а другая – критично. В результате, когда их оценивают, получается средний балл. И исполнитель не может "вынырнуть на поверхность". Поэтому случается, что в победители выходят люди усредненных способностей – они просто и тех, и других устраивают.

– На Пятом конкурсе юных пианистов имени Шопена третью премию взял Даниил Трифонов. Вам сразу удалось рассмотреть в нем серьезного музыканта?

– Я отлично помню его выступление у нас в финале. Свое мастерство он подтверждал этапами, ступенька за ступенькой: сначала на конкурсе Скрябина, потом Варшаве, в Тель-Авиве. И, в конце концов, он взял Гран-при в Москве.

– Какие ошибки совершают музыканты во время подготовки к конкурсам?

– Один из самых важных вопросов на этом этапе – программа. Есть обязательная часть – и от нее никуда не денешься. Хочешь, не хочешь – нужно играть. Но что касается произведений на выбор, то тут музыкант волен сам выбирать. И задача педагога – подобрать те произведения, которые наиболее ярко преподнесут достоинства музыканта и одновременно замаскируют слабые стороны. Слушая участников нынешнего конкурса, прихожу к выводу, что не всем удалось попасть в точку.

– Задача любого конкурса – открыть новых ярких музыкантов. В то же время мы видим, что индивидуальность – еще не залог успеха. Вспомнить хотя бы уже архивную ситуацию с Алексеем Султановым…

– Тут хочется вспомнить высказывание великого режиссера К.С. Станиславского: "Нужно любить искусство в себе, а не себя в искусстве". Некоторые музыканты грешат тем, что выпячивают свое собственное "я", игнорируя автора, стиль, содержание. Султанов действительно был очень талантливый. И я помню его выступление на Конкурсе Чайковского, но еще четче у меня в памяти отложилась ситуация на конкурсе в Варшаве. Он играл на всех турах, вышел в финал, но первую премию не получил. Он занял второе место и разделил его с французским пианистом. В результате от премии он отказался, не пришел на церемонию награждения и сказал, что он для этого жюри больше играть не будет никогда. Как пианист он был великолепен, но его трактовки шопеновских сочинений не удовлетворяли жюри, и даже несмотря на это, его подняли до уровня победителя. Мне интересно было бы послушать его сейчас, каким бы он стал в сорок лет... Может быть, на конкурсе Чайковского не надо было так сурово поступать с ним…

– Михаил Михайлович, в музыкальных соревнованиях больше плюсов или минусов?

– Человеку, не имеющему конкурсных побед, трудно пробиться на сцену. Конечно, появились новые возможности, и любой музыкант может заявить о себе, используя интернет-пространство – можно представить себя миру и заинтересовать широкую аудиторию, но это поле еще не освоено в полной мере. И в конечном счете живое исполнение ничем не заменишь. Только в зале рождается ток, химия, которая соединяет исполнителя и публику. Но во всем этом важно то, что музыкант, на чем бы он не играл, является проводником идей композитора. Это самая первая вещь, которую должен учитывать исполнитель. Дальше уже можно привносить свое понимание в музыку и давать собственное толкование идей композитора. Невозможно исполнять произведение без понимания о стиле, содержании, философии. А музыка всеми этими вещами пронизана. И в этом ее величие и гениальность.