Собянин: стадион "Локомотив" на юго-востоке Москвы будет возрожденЛитературная подборка m24.ru для зимних каникул, посвященная художникам XX века.
Фото: AP/Dave Pickoff
Если вам кажется, что мир искусства далек от простых человеческих радостей, недостатков и страстей, то пора развеять эти заблуждения.
1. "1913. Лето целого века" Флориана Иллиеса
Всю свою жизнь я запоминаю даты. Я не веду дневников, не просматриваю архивные фото, но точно помню, как я проводила, скажем, 29 декабря или 7 марта последние, наверное, лет восемь. В глобальном контексте маршруты и события этих дней никакой роли не играют, но кто знает, вдруг именно в эту минуту на другом конце света произошло событие, которое в скором времени изменит весь мир? Видимо, Флорианом Иллиесом двигало примерно то же желание – соотнести "взмах крыла бабочки" на одном краю вселенной с "цунами" на другом.
Факты, письма, заметки из дневников, которые он собирает, превращают картонные исторические фигуры в плоть и кровь своего времени: Кафка оказывается жутким, нерешительным интровертом, которого под силу вынести только девушке с железным терпением, Альма Маллер сводит с ума влюбленного в нее Оскара Кокошку, а Пикассо выздоравливает, получив в подарок букет цветов от Матисса. Иллиес добавляет к этим фактам свои теоретические предположения о том, как мог бы измениться мир, опоздай кто-нибудь из них на поезд или обрати внимание на то или иное письмо. Из этого хаоса событий и персонажей, за которыми Флориан следит от месяца к месяцу на протяжении всего 1913 года, рождается прекрасная романтическая утопия параллельного мира, погрузиться в который, оставив все высокотехнологичные достижения года 2016 за бортом, невероятно приятно.
"Объявление о розыске. Пропала: "Мона Лиза" Леонардо. В 1911-м ее похитили из Лувра – и до сих пор ни следа. Полиция Парижа допрашивает Пабло Пикассо, но у того алиби, его отпускают домой. В Лувре скорбящие французы возлагают букеты цветов к голой стене".
2. "Марсель Дюшан" Каролин Кро
То, что Марсель Дюшан обожал играть в шахматы – факт известный, а вот то, какую роль он сыграл в истории искусства XX века, поначалу, кажется, не осознавал даже он сам. Отправив "Обнаженную, спускающуюся по лестнице" на Арсенальную выставку в Нью-Йорк, он и не ожидал, что ее кто-нибудь купит.
В 1913 году Дюшан создал первый реди-мейд – перевернутое "Велосипедное колесо", – провозгласив тем самым начало "искусства, которое не было бы искусством" (для справки: на фоне этого "Черный квадрат" Малевича, появившийся только в 1915, уже не кажется таким скандально-авангардным). Он был художником, куратором, ироничным интеллектуалом и денди – этот образ давно закрепился за Дюшаном, и Каролин Кро не пытается его опровергнуть. Разве что чуть-чуть развенчать ореол неприступной гениальности, рассказав пару-тройку исторических анекдотов о великом и ужасном Марселе Дюшане.
"Дюшан без обиняков признавался, что предпочитает шахматные турниры с профессионалами, которых воспринимает как настоящих художников, миру искусства и роли живописца или "кинематографиса". Еще до того, как стать профессиональным шахматистом, он свел знакомство с другими шахматными фанатиками, помимо своих братьев, – Уолтером Аренсбергом и Ман Рэем".
3. "Америка" Энди Уорхола
Очередной репринт легендарного фотоальбома Энди Уорхола "Америка" с комментариями автора – это своего рода п ризнание художника в любви. Рожденный из восхищения жизнью и привычкой всегда и везде носить с собой камеру, этот альбом стал чуткой, тонкой и очень наглядной энциклопедией американской жизни. Опубликованный впервые на английском языке в 1985 году, он до сих пор не потерял своей актуальности в вопросах о "деньгах и чувстве стиля, о смерти и рынке труда, об уличной жизни Нью-Йорка и американской глубинке, о художниках, политиках, киноактерах и бездомных, об американской мечте и даже о том, как правильно выбирать возлюбленных".
И, наверное, никто другой не мог бы лучше объяснить в трех предложениях, что такое Америка, чем Уорхол. Он был одним из самых "пишущих" художников своего поколения, но давать интервью не любил и чаще всего отвечал односложно и одинаково, но при этом отнюдь не однозначно. Его "да" или "нет" были намного глубже, чем многие "развернутые ответы", а комментарии к фотографиям – говорили больше о нем самом, нежели о том, что на них изображено.
"Когда ты молод и красив, тебе нравится ходить на пляж и задирать нос. И тебе легко насмехаться над всеми, кто не в столь хорошей форме. Но, по мне, требуется немало мужества, когда ты по-настоящему тучный, или когда кожа у тебя белая, сколько ни загорай, или когда ты стар. Надеваешь плавки и все равно задираешь нос, гордо приосанившись, – да, я такой, какой уж есть, но таково мое "я", и мне плевать на ваше мнение. Вот великое американское мужество".
