Новости

Новости

07 октября 2017, 19:00

Культура

Страсть императора и Кшесинской. Отрывок из книги "Матильда"

В начале октября в издательстве "АСТ" выходят роман "Матильда" по мотивам сценария и альбом с историческими фотографиями. На страницах оживают ключевые события, фигуры и явления эпохи конца XIX века. Перед вами развернется торжественная церемония коронации последнего российского императора, а вместе с ней последствия ходынской катастрофы. Вы удивитесь реакции публики на первые кинопоказы, полюбуетесь блестящим петербургским светом и, скорее всего, не сможете сдержать восхищения перед выходящим на мировую авансцену русским балетом во главе с легендарной Матильдой Кшесинской.

В альбоме собраны уникальные исторические сведения и фотоматериалы, которые вдохновляли творческую команду, трудившуюся над кинокартиной "Матильда" под руководством режиссера Алексея Учителя, – костюмеров, гримеров, художников, оператора, композитора и исполнителей главных ролей.

Портал Москва 24 публикует отрывок из романа, ставшего официальной новеллизацией и приоткрывающего завесу тайны отношений балерины и императора накануне премьеры фильма.

Фото: обложка книги, предоставлено издательством "АСТ"

<...> Леньяни – единственная артистка в России, которой удавалось крутить 32 фуэте, но этот факт вызывал у Матильды скорее внутреннее уважение, чем зависть. За это Пьерине было можно многое простить, и на многое закрыть глаза.

Она посмотрела на наследника. Он следил за происходящим на ипподроме в бинокль. Рядом с огромным букетом цветов стоял князь Андрей и силился что-то Николаю не то втолковать, не то разъяснить.

– Малечка, этот красавчик с букетом – это князь Андрей, сын князя Владимира. Он тебя выбрал, эти цветы наверняка тебе. Ты ему улыбнись.

Вездесущая Пьерина, видимо, перехватила ее взгляд. Матильда демонстративно отвернулась.

– Душка, ну что ты! Не будь букой. Князь Андрей – не то что его папаша, — зашептала Пьерина недовольным голосом. Тут же, выпрямившись и немного отстранившись от Матильды, она одарила князя Владимира лучезарной улыбкой.

– Чего кривится? И то тебе не так, и это... И танец маленьких лебедей в исполнении господ гусар тебе не понравился. Да что не так с тобой, Маля?

– Пьерина, ты понимаешь разницу между балетом и публичным домом?

– Дура, – начала было Леньяни, но тут раздался колокол, и слова так и не сорвались с губ Пьерины.

Матильда еще раз обернулась на наследника, затем сосредоточила свое внимание на дальнем конце полосы препятствий, где пятеро участников состязания в защитных костюмах и шлемах рванулись вперед. Она узнала среди них Воронцова. Почувствовав взгляд Матильды, он обернулся, глаза его лихорадочно заблестели, и в следующее мгновение он ринулся вперед с двойным усердием. Он первым преодолел 20-футовую стену, первым перепрыгнул через ров. Все было ему нипочем, лишь бы на него продолжала смотреть его Матильда. Она же в это время отвернулась и снова взглянула на наследника. Он продолжал о чем-то беседовать с князем Андреем, не обращая толком внимания на развернувшуюся на ипподроме "битву".

"Это вот как интересно люди друг друга находят, — размышляла Матильда, — становятся парой? Ты живешь себе, живешь, а потом встречаешь человека, которому вдруг ни с того ни с сего доверяешь настолько, что готов разделить с ним все, что у тебя есть? Жить в одном доме, отдать свое личное пространство, свое время. Свою жизнь... Как проверить, можно ли ему доверять? Не предаст ли тебя он, не обманет ли? Или это как-то само чувствуется? Как мама, став вдовой, смогла встретить Феликса Ивановича, Малиного отца? Это было предопределено, что она его встретит, или это была случайность?"

Матильде нравились окружающие ее молодые люди. Но чтобы вот взять и, скажем, стать женой того симпатичного молодого педагога из училища, такое не умещается в голове. Когда она рассуждала о своей будущей жизни, на месте ее воображаемого мужа ей представлялся некто абстрактный, красивый и всесильный. Представить этого незнакомца детально и целиком она не могла.

***

Она не видела исход состязания, он стал неважен, ведь наследник пожелал видеть Кшесинскую в своей палатке.

Матильда шла, держа голову прямо, понимая, что их провожают взглядами и ропотом, что сейчас она подтверждает все унизительные слухи, разносящиеся под высокими сводами театра, преследующие в залах для репетиций, бегущие вперед нее самой. Если раньше эти слухи были беспочвенны, то теперь – что ж, балерины те же проститутки для благородных мужей. Но самое страшное, самое обидное – совсем не это. Важен только он. Важно только то, что чтобы она ни делала, какие бы усилия ни приложила, для него это все действительно так. Это было безумно обидно. Потому что на самом деле все было совсем не так, и безудержная горячая обида обжигала щеки именно потому, что это было так далеко от правды. Не просто далеко – прямо противоположно ей. Несправедливо, да, но это еще полбеды. Получается, что Матильда была совершенно бессильна перед этой несправедливостью – вот что самое страшное. Ну не будешь же ты возмущенно махать руками с криками "Я не такая! Все совсем наоборот!" — смешно же...

С прямой спиной она присела на край кровати в белой царской палатке. Николай сел рядом с ней,
и повисла неловкая пауза. Матильда почувствовала себя несчастной. Казалось бы, все ее мечты сбылись, и это не сон, она с ним, наедине, но вместо радостной эйфории она чувствовала горечь, как будто на Рождество вместо подарков тебе подсунули гадость, смеясь над твоей растерянностью от неожиданного обмана. А ты такой маленький, такой беззащитный перед этим большим миром потешающихся над тобой взрослых, и никого больше нет. Снаружи полк жил своей жизнью, продолжалось празднество, и, судя по крикам, состязание закончилось, и кто-то победил. А человек, которого она полюбила, сидит рядом с ней как деревянный истуканчик, и нет в нем сейчас ни гипнотического величия, ни уверенности, ни правоты.

Раньше, когда она видела наследника издалека, он был будто бы окутан ореолом такого великолепия, такого сияющего величия, что казался даже не совсем человеком. А более всего был похож на тот абстрактный собирательный образ, который представляла себе Матильда, мечтая в детстве о своем будущем муже. Не просто рядовой человек, а человек, чья жизнь наделена смыслом, силой и приходящей вслед за этим смыслом ответственностью.

Одно дело, когда человек кажется невозможно – нереально красивым – лично тебе. Но совсем другое – когда и все окружающие придерживаются такого же мнения. Это всеобщее обожание и вправду способно материализоваться в воздухе, придавая человеку нечто схожее с сиянием... Вот наследник вошел, скажем, в и без того сияющую залу – и все осветилось...

И все это великолепие решительно шло вразрез с тем, что происходило с Матильдой здесь и сейчас, в палатке.

Николай нерешительно придвинулся к ней и негнущимися пальцами принялся расстегивать верхнюю пуговицу ее платья. Матильда не шевелилась и старалась замедлить биение своего сердца, хотя, конечно, с точки зрения разума это было бы и невозможно, но, по крайней мере замедли она свой пульс, он бы не выдал ее неуверенности. Покончив с первой пуговицей, Николай было скользнул пальцами ко второй, но застыл в нерешительности, потом вздрогнул и неловко приподнялся, отвернувшись. Затем, чтобы взять с кровати приготовленную заранее коробку, избегая смотреть Матильде в глаза, он долго возился с упаковкой и наконец, извлек оттуда колье, щедро инкрустированное драгоценными камнями.

– Этим подарком я хочу выразить мое к вам уважение, – сообщил он.

Стало еще хуже. Он надеялся, что этот жест разрядит обстановку, сгладит вопиющую простоту ситуации, в которой они оказались. А прозвучало все это в итоге так, будто он дает ей аванс в качестве оплаты.

– Да, я вижу, Ваше императорское высочество, – ровным голосом проговорила Матильда.

Колье лежало на его сложенных лодочкой ладонях, свернувшись сверкающей змейкой. Николай медлил, будто демонстрируя Матильде качество подарка... <...>

Роман появится на полках книжных магазинов 12 октября, альбом – 16 октября.

закрыть
Обратная связь
Форма обратной связи
Прикрепить файл

Отправить

закрыть
Яндекс.Метрика