"Оттенки русского". Путеводитель по миру отечественного кино от Антона Долина

Фото: ТАСС/URA.RU

В первой половине ноября в "Редакции Елены Шубиной" (издательство "АСТ") выйдет книга "Оттенки русского" Антона Долина. Главный редактор издания "Искусство кино", радиоведущий, журналист и кинообозреватель в "Вечернем Урганте" собрал свои наблюдения за отечественным кино последних лет.

Долин объяснит, что и в ком всколыхнула "Матильда", почему Сергей Соловьев − самый молодой режиссер и многое другое.

Портал Москва 24 публикует отрывок накануне появления книги на полках магазинов.

Фото: обложка книги/предоставлено пресс-службой "АСТ"

"Трудно быть богом"

Камера больше не смотрит в мир. Наоборот, они смотрят в камеру. Юродивые, больные, убогие. Стражники, дворяне, простецы. Мужчины и женщины, старики и дети. Всегда смотрели, во всех германовских фильмах с "Проверки на дорогах", но никогда так часто и пристально. Антииллюзорный прием − "это всего лишь кино". И вместе с тем нечто большее.

Как не вспомнить, что безымянный шпион с Земли, агент "дон Румата", носит на дремучей планете Арканар обруч с драгоценным камнем, в который вмонтирована камера слежения.

Выходит, они заглядывают ему в лицо. Глаза в глаза тому, в ком подозревают бога. Потому и смотрят именно так: с мольбой, насмешкой, любопытством.

Но это внутри системы координат, заданной Стругацкими и Германом. Вне этой системы нет ни камеры, ни Руматы. Арканарцы смотрятся в глаза нам. Мы для них − зеркало. Это мы, а не они − юродивые, больные, убогие уроды, отчего-то решившие, что Средневековье осталось в прошлом. Хватило одного взгляда случайного актера-эпизодника, чтобы понять, как сильно ошибались.

Выходит, нелишне было напомнить: "Это всего лишь кино".

Иначе было бы невыносимо. Однако прием приемом, а все равно бесконечно трудно − быть зеркалом.

I. Я − царь: взгляд шпиона

Не стоит высокомерно отмахиваться от зрительских жалоб и страданий. Что отталкивает так резко в "Трудно быть богом"?

Пишут и кричат наперебой о тоннах грязи и дерьма, нескончаемом гадостном дожде, скверне непреходящей: физиология, от которой не отмахнешься, экскременты и выпущенные кишки в каждом эпизоде. Но это самообман. Вся планета и Россия − не в последних рядах, запоем смотрит "Игру престолов". В чем главная особенность хитового сериала? Да именно в том, как много там физиологии − пыток и жестоких смертей, нецензурированной эротики и попранной этики. Средневековье, вывернутое наизнанку, где найдется место драконам и принцессам, колдунам и разбойникам, но − не благородным рыцарям: эти не способны протянуть дольше одного сезона. Смотрим, наслаждаемся, узнаем. Что ж так шокирует в истории другого ряженого рыцаря (не будь ряженым, зарубили бы минуте на пятнадцатой)? Ограниченная палитра из сотен оттенков серого? Трехчасовая длительность? Широкий экран?

Конечно, другое. Глубинный радикализм фильма Германа − в концептуальном нарушении священных иерархий кинематографа. В сравнении с этим прегрешением меркнет любая другая содержательная или формальная инновация. Рыцарь, барахтающийся в выгребной яме, горы расчлененных трупов... Подумаешь! Но как быть с тем, что на первом плане постоянно летающие птицы, а то и хуже − ослиный член, перегораживающий экран наискосок? Средневековые художники не знали, что такое перспектива, и Герман, подражая им, отказывается от этого знания, будто путая события и персонажей первого плана с незначительным вторым. Камеру заслоняют свешивающиеся с потолка колбасы, какие-то валенки, багры, сушеные запасы: не разглядишь, что где-то в глубине главные (эй, они вообще главные?) герои убивают, умирают, любят, ненавидят, спорят о важнейших вопросах своего (ино)бытия.

Видимость плохая, слышимость того хуже: посторонние звуки лезут в уши, а тут актер вдруг возьмет да и отвернется от микрофона или чихнет, кашлянет, рыгнет − полфразы насмарку в прямом смысле слова. И с сюжетом то же самое. Любовная линия всего в двух сценах, общей сложностью минуты в четыре, это как? Детективные поиски пропавшего человека − и непонятно зачем. География Арканара − поди разбери, где что. А главное, обещанная финальная бойня (ух, развернулись бы продюсеры "Игры престолов"!) вовсе не показана. Безобразие.

Герман обожал рассказывать апокриф о человеке, который дожил до середины жизни, никогда не смотрев кино. А когда ему показали, ничего не понял: не будучи знакомым с условным языком, на который мы реагируем неосознанно, не смог ни проследить за интригой, ни испытать какие-либо эмоции.

Очевидно, мечтой Германа было поставить своего зрителя в такое положение. Не из садизма, а чтобы учился мыслить и чувствовать заново. "Хрусталев, машину!" был подступом к решению этой задачи, а "Трудно быть богом" добивается невозможного. Это уже действительно, как и сказано в либретто, другая планета.

Все на ней похожее, а все-таки вывернуто наизнанку. Своими тайными путями кустарь Герман пришел к тому же, чего добился современный сверхзрелищный кинематограф, но с диаметрально противоположным результатом. Вместо dolby stereo − параноидальные звуки Арканара, в которых теряешься, как в не имеющем выхода лабиринте; они окружают тебя со всех сторон, а выбрать из них имеющие смысл, отсеяв шум, не получается. Вместо IMAX, развлекающего потребителя безразмерным экраном, границ которого из зала будто и не видно, − заполненное до последнего уголочка полотнище, на каждом квадратном сантиметре которого происходит что-то свое: хоть жми на паузу ежеминутно и разбирайся, как со старинной голландской картиной. Вместо пресловутого 3D реальный эффект присутствия.

Кажется, вот-вот − и коснешься лохмотьев вон того непривлекательного нищего, еще капельку − и сморщишь нос от арканарской вони.

Те полтора десятилетия, которые ушли у Германа на работу над картиной, кинематограф льстил зрителю − только бы не сбежал из кинозала к себе домой, к бесплатному интернету: ты − повелитель, хозяин, царь. Герман одним мастерским ударом выбил из-под этого калифа-на-час бутафорский трон. Революция свершилась буднично, стремительно, едва ли заметно, как переворот в "Трудно быть богом". <...>