Что произошло на Ходынском поле 123 года назад

30 мая исполняется 123 года поистине страшному событию, которому дано название Ходынская катастрофа. Исторический урбанист, научный сотрудник Музея Москвы Павел Гнилорыбов – о том, что же в действительности произошло (и почему) в тот день.

"Давка на Ходынском поле". Акварель Владимира Маковского. 1899 год

До недавних пор Ходынское поле оставалось своеобразным "законсервированным" районом, который со всех сторон был окружен кольцом плотной застройки. Сейчас на участки в районе ринулись девелоперы всех мастей, и от былой пустоты скоро не останется и следа. Ходынское поле видело участников военных праздников, было свидетелем ужасной давки во время коронации Николая II, что и отразилось в массовой культуре. Слово "Ходынка" стало нарицательным для любого столпотворения. "Устроили здесь Ходынку!" – кричали недовольные в московских очередях 1980-х годов.

В годы правления последнего императора Россию сложно было назвать государством со спокойной внутренней жизнью. Отнюдь не только дома в стиле модерн, фотографии Прокудина-Горского и многократный рост производства являлись отображением эпохи Николая II. Из-за множества социальных и политических противоречий обыденностью стали террор, убийства министров и губернаторов, народные волнения. Николаю II часто приписывают Первую русскую революцию, 9 января, Ленские расстрелы. Произнося это, спикеры лукавят: Николай II уже не поспевал за собственной империей, которая стала сплетением сложнейших процессов, где он часто не выступал "хозяином земли Русской".

Так и в конце XIX века Москву потрясли события, связанные с Ходынской катастрофой. Стоит отметить, что для города, который не был столицей, это стало серьезнейшим испытанием. Весь девятнадцатый век, за исключением, пожалуй, пожара 1812 года и эпидемий холеры, Москва прожила довольно мирно – строились заводики, храмы, росло благосостояние горожан, совершенствовалось самоуправление, росло число учебных заведений и больниц. И тут – молнией – цифра о количестве жертв. Масла в огонь подливали извечные слухи и бойкие газеты.

Как все начиналось? 18 мая (по старому стилю) 1896 года вся Москва переместилась на Ходынское поле, ждали народных гуляний и раздачи царских подарков, скудных, но для простого обывателя весьма памятных. Недалеко от Петровского парка построили ларьки для раздачи императорских гостинцев, меда и пива. Уже с вечера поле наполнилось толпой народа. Шли с Пресни, Тверской, Бутырок, заполняя все окрестные улицы в желании получить эмалированную кружку с золоченым вензелем.

Народные гуляния на Ходынском поле

Празднично разодетые рабочие и мещане жгли костры, весело болтали, смеялись, пели песни, гадали, какие дополнительные "бонусы" достанутся простым москвичам: "Отчего же?.. Бывает же людям счастье. Может, и точно попадется выигрышный билет. (Среди народа был слух, что кроме подарков будут раздавать еще и выигрышные билеты.) Уж что там десять тысяч. Хушь бы пятьсот рублей. То-то бы наделал делов: старикам бы послал, жену бы с места снял. А то какая жизнь врозь. Часы бы настоящие купил. Шубу бы себе и ей сделал. А то бьешься, бьешься – и все из нужды не выбьешься".

Гуляния планировали объявить открытыми в 10 утра, но среди толпы прошел слух, что подарков на всех не хватит и буфетчики будут раздавать кружки и сайки преимущественно своим знакомым. Люди хлынули сплошным потоком, началась давка, унесшая жизни более чем тысячи человек. Часовых и казаков, охранявших балаганы и буфеты, быстро оттеснили.

Ходынское поле было изрыто ямами и рвами, сложный рельеф только увеличил количество жертв – людей топтали, самые наглые шли по головам в надежде поживиться гостинцами. Слышались крики: "Дают! Дают!" Давка, по свидетельству Гиляровского, продолжалась не больше десяти минут. Около шести утра все было кончено. Открылось огромное поле, напоминавшее сцену древнерусской брани. Место трагедии спешно очистили от трупов и крови, а гуляния даже не отменили. "Более 500 раненых отвезли в больницы и приемные покои... Стоны и причитания родственников, разыскавших своих, не поддавались описанию... По русскому обычаю народ бросал на грудь умерших деньги на погребение... А тем временем все подъезжали военные и пожарные фуры и отвозили десятками трупы в город. Приемные покои и больницы переполнились ранеными. Часовни при полицейских домах и больницах и сараи – трупами. Весь день шла уборка... Кроме этого, трупы находили и на поле, довольно далеко от места катастрофы. Это раненые, успевшие сгоряча уйти, падали и умирали. Всю ночь на воскресенье возили тела отовсюду на Ваганьковское кладбище".

Коронация Николая II

Великий князь Константин Константинович отметит: "Еще больнее, что нет единодушия во взглядах на это несчастие: казалось бы, генерал-губернатор должен явиться главным ответчиком и, пораженный скорбью, не утаивать или замалчивать происшествие, а представить его во всем ужасе... Я слышал мнение, что не следует отменять празднеств ради катастрофы на Ходынском поле, ввиду того, что Коронация слишком большое торжество и должно быть празднуемо... Число погибших все растет, теперь говорят, что их более 2000". Несмотря на искренние переживания, молодой император в тот же день отправился на бал к французскому посланнику Монтебелло. "Сегодня произошел большой грех", – запишет он в дневнике. Придворные предполагали, что Николай II, "...исполняя тяжелую обязанность монарха, хочет скрыть от иностранцев наше внутреннее русское горе".

Огромное стечение народа помножилось на нерасторопные действия полиции и городских заправил. Престиж власти стремительно падал. Полицмейстера Власовского после печальной трагедии отправили в отставку, правда, назначив ему 15 тысяч рублей ежегодного пенсиона. 1800 полицейских не смогли спасти толпу от начала давки. Интересно, что события на Ходынке послужили толчком к попыткам создания системы скорой помощи. Александра Федоровна высказывала подобные мысли в конце 1896 года. Владимир Маковский, переживая сложный год, навсегда изменивший отношение русского народа к царю, написал картину "Ходынка". Ее даже пытались выставить в Москве. Предварительное разрешение было получено, но потом любое упоминание о полотне тщательно вымарывали из каталогов со словами: "Картине еще не время, она является солью, посыпанной на свежую рану".