Худрук МОСТа Евгений Славутин: "Математике я предпочел театр"

Евгений Славутин. Фото: М24/Юлия Телегина

Кандидат физико-математических наук, а ныне художественный руководитель и главный режиссер Московского открытого студенческого театра Евгений Славутин одинаково хорошо решает квадратные уравнения и владеет системой Станиславского. Своим примером Евгений Иосифович доказал – творчество и точные науки совместимы.

Евгений Славутин – о том, как математики становятся режиссерами, почему трудно читать методики Станиславского и в чем особенности детских спектаклей.

Театр МОСТ. Фото: М24/Юлия Телегина

- Евгений Иосифович, в свое время вы закончили физико-математический факультет МГУ. И при этом, будучи студентом, организовали собственную театральную студию. Получив образование, полностью посвятили себя сценической деятельности. Почему выбрали театр?

- В то время профессия математика была самой престижной. А профессия режиссера – вторичной. Я учился, параллельно преподавал в школе алгебру и математический анализ. Но однажды мой учитель позвал меня к себе и сказал: "Я слышал, вы занимаетесь режиссурой. Знаете, вы написали курсовую работу, за которую нужно поставить "два", но я поставлю "пять". При условии, что вы будете заниматься исключительно режиссурой". Это к вопросу о том, кто решил мою судьбу. Учитель поступил жестко, но я ему благодарен. Мы до сих пор встречаемся. Когда он приезжает в Москву, то приходит на мои спектакли.

У меня возникла идея сделать студийный молодой театр - независимый, любительский. В ином случае работа в нем напоминала бы службу. Я не против профессионалов, но образование ни от чего не страхует. Гарантией успеха является практика. Если врач практиковал, он не зарежет своего пациента. Искусство похоже на медицинскую профессию. Человек, если он неправильно занимается искусством, чего-то не знает или не умеет, может нанести физический и духовный вред пациенту. Искусство должно проповедовать неогуманизм – гуманизм в квадрате. И пробуждать жажду жизни. К сожалению, не все художественные произведения удовлетворяют этому простому условию. Как говорил Джек Лондон, высшая ценность – это любовь к жизни.

- Многолетнее "общение" с сухими цифрами не сузило широту вашего воображения? И насколько совместимы точные науки и творчество?

- Между математикой и художественным творчеством нет разницы. Многие думают, что математика - это что-то очень объективное и реалистичное. Ничего реалистичного в математике нет. Эта наука – фантазия, вымысел. Никакого куба нет в природе, его придумал человек. Дальше на основе некоторых правил логики он начал конструировать с вымышленными объектами какие-то пространства, фигуры. Тем же самым занимается и театр. Все, что мы показываем на сцене, не существует в жизни. Это способ создания художественных идеалов. Потому что реальный мир, в котором мы живем, приводит к депрессии и отчаянию . Есть даже целая философия – экзистенциализм. Знаменитая сартровская "Тошнота" - как основное экзестенциальное чувство человека. Действительно, тошно смотреть на то, что окружает в реальности. А выдуманная реальность, которая тоже существует, побуждает человека жить, творить, воспитывать детей. Миссия театра – вернуть человеку праздник.

Евгений Славутин. Фото: М24/Юлия Телегина

- Евгений Иосифович, чем театр-студия отличается от профессионального театра?

- Театр профессиональным стал довольно поздно. Это было ремесло, но можно ли считать ремесленников профессионалами? Первые театральные школы появились в России где-то во второй половине XIX века. Тогда создали что-то похожее на театральную школу при Малом театре. А до этого все передавалось из рук в руки. Школа-студия МХАТ открылась лишь в 41 году, а первый выпуск был в 45-м, и я успел пообщаться с выпускниками этого курса.

- А вы так и не получили специального театрального образования?

- Нет. Я начал с практики. Что-то ставил, естественно делал ошибки. И много общался с людьми, которые преподавали актерское мастерство.

- Кто оказал на вас влияние в тот период?

- Александр Михайлович Вилькин. Мы дружили, часто встречались. Я посещал его спектакли, он – мои. Как-то он сказал мне: "У тебя все замечательно, только актеры слишком спешат. Их надо успокоить". Вот основной аспект в системе Станиславского – творчество должно протекать в состоянии активного покоя. Не все профессионалы понимают, что если актер нервничает, то ни о какой работе речи быть не может.

Бесспорно, влияние на меня оказали и книги. Считаю себя серьезным знатоком Станиславского. Потому что я его не очень любил поначалу.

- И в какой момент ваше отношение к труду Станиславского изменилось?

- Когда вы читаете записи его репетиций, а стенограммы сохранились и многие опубликованы, то начинаете балдеть. Пример - актриса играет роль в "Талантах и поклонниках" и князь предлагает героине проявить к нему благосклонность, обещая карьерный рост. Актриса возмущается. "Эту сцену, - говорит Станиславский, - вы играете неправильно, вы на него нападаете, а нужно защищать свое человеческое достоинство". Казалось бы, незначительная разница. Но в данном случае мы имеем уже гуманистический театр.

Станиславский в стенограммах – совершенно другой, нежели в книгах и методиках. Например, он советует каждое действие доводить до конца, что дает возможность приблизиться к своему подсознанию. В психологии этот факт был открыт только к середине ХХ века.

Театр МОСТ. Фото: М24/Юлия Телегина

- После ухода Романа Виктюка с поста главного режиссера Студенческого театра ваше назначение на должность художественного руководителя было закономерным?

- Нет, это никак не связано. С Виктюком мы познакомились лет через 5-10 после его ухода из Студенческого театра. При этом он – единственный режиссер, имеющий отношение к Студенческому театру, - благосклонно отнесся к моей деятельности. Многие, работавшие в нашем театре и ушедшие в профессиональный мир, жалеют об этом. Марк Захаров говорил, годы в Студенческом театре – самое интересное, что было в его жизни. Поэтому у некоторых, покинувших коллектив, отношение к деятельности нынешнего руководства ревнивое. Ролан Быков отмечает: "Не то. У нас было лучше".

Заступая на должность в Студенческом театре, я ставил очень амбициозные цели – хотел сделать его лучшим в мире. В этом смысле тщеславие помогало.

- С чего началась ваша деятельность в театре МОСТ?

- После ухода Виктюка были и другие режиссеры, но они делали лишь отдельные спектакли. А у меня была своя группа людей, которая работала порядка десяти лет.

Мою очередную работу предложили играть под вывеской Студенческого театра. Мы стали зарабатывать деньги. Вторая работа, которую я поставил в Студенческом театре, до сих пор в нашем репертуаре. Это "Счастливый неудачник", который идет уже 35 лет. Когда мы его сделали, то на Всесоюзном фестивале любительских студенческих театров взяли какое-то немыслимое количество лауреатских грамот – за музыку, за исполнение мужских ролей первого и второго планов, за сценографию, режиссуру.

Прошло какое-то время, и я решил восстановить этот спектакль как учебную работу. Странная вещь – он опять стал популярен. Вот что вы знаете о Вадиме Шефнере? Был такой советский писатель, который создал гениальную повесть "Счастливый неудачник". Удивительная, чистая, ироническая проза. Он описывает свое детство, довоенный Ленинград.

Сейчас мы играем этот спектакль два раза подряд за один вечер, потому что очень большой спрос. И я до сих пор не понимаю, как зритель решает, почему нужно пойти на Шефнера, а не на других авторов.

- Это пример невозможности предсказания успеха того или иного спектакля?

- Предсказать нельзя. Непонятно, как потом слово наше отзовется. Я очень мучительно делал спектакль "Дорогой Бог" по тексту французского писателя Эрика-Эммануэля Шмитта. Мне понравилось, что произведение легко читать от первого лица, а значит, очень хорошо инсценировать . Работать над спектаклем я начал лет пять назад. Попробовал с несколькими актерами – не получалось. И вдруг неожиданно дал почитать текст новому актеру, который пришел в театр год назад. Все получилось.

Театр МОСТ. Фото: М24/Юлия Телегина

- На базе МОСТа функционирует актерская школа. Ее закончили известные сегодня люди: Ирина Богушевская, Валдис Пельш, Максим Галкин. Вспоминаете их?

- Максим Галкин пришел к нам на первом курсе. Мы делали специальный набор в РГГУ. Повесили объявление, хотели создать там филиал Студенческого театра. Вместе с Максимом за одной партой сидел Георгий Долмазян – наш нынешний режиссер, поставивший "Тобио: мастер кукол", "Иллюзион", "Как важно быть серьезным". Помню, Максим и Георгий дружили.

- Своих студентов вы обучаете по методике "на ходу". Что это означает?

- Базовый курс длится три месяца. Первые полгода после набора – тренинги, муштра, показы этюдов, потом – актов и дипломных спектаклей. Здесь нужно добавить, что сам Станиславский никаких отрывков ставить студентам не предлагал. Он делал этюды на тему пьесы.

Наш трехмесячный курс – это только начало. На первом этапе мы добиваемся того, чтобы актер учился говорить на сцене публично.

- Вы имеете в виду постановку речи?

- Современная техника постановки речи вредна с медицинской точки зрения. К концу занятий у студентов срывается голос. Все профессиональные актеры, которые хорошо учились по сценречи, имеют проблемы с голосом. И еще мы не практикуем скороговорки.

- Что же тогда?

- Нужно дать студентам понять, что речь на сцене отличается от речи в жизни. К сожалению, о публичности речи те, кто выступают на сцене, не имеют никакого понятия. Наш основной этюд – показать человека, выступающего публично.

- МОСТ играет разножанровые спектакли: от комедии-буфф до мюзиклов. Что вам ближе?

- Жанровое многообразие в театре схоже с тем, что мы имеем в литературе. Если вы проанализируете смерти Пети Ростова, графа Безухова, Болконского в "Войне и мир", то поймете, что они написаны в разных жанрах. К смерти графа Толстой подошел с комической стороны, к смерти Андрея Болконского – с романтической. Роман складывается из переходов одного жанра в другой, а изменения поведения и жизненных ситуаций – это и есть смена жанра. В спектакле также присутствует целая палитра жанров. Например, в "Дорогом Боге" у нас есть и классический балет, и клоунада и сцены, характерные для моноспектаклей.

Театр МОСТ. Фото: М24/Юлия Телегина

- Евгений Иосифович, скоро ваш театр порадует маленьких зрителей спектаклем "Маленький лорд Фаунтлерой". Трудно работать над постановками для детей?

- Первым таким спектаклем стал "Счастливый неудачник", но мы не ожидали, что он будет детским. Спектакли для школьников и подростков постепенно входят в репертуар нашего театра. Может, глава департамента культуры Сергей Капков в этом "виноват". Однажды он пришел в наш театр со своей дочерью – посмотреть спектакль по Шефнеру. А перед этим в интервью сказал, что познакомившись с репертуаром московских театров понял, для младшего школьного и среднего возраста ничего подходящего нет.

Не очень приятно, когда ты что-то делаешь и навязываешь свой труд кому-то. А когда возникает социальный заказ – это другое дело. Детские спектакли стали интересным ответом на вызов. Мы поставили "Тобио: мастер кукол" - фактически детский мюзикл с костюмами, декорациями и философией. В финале этой трогательной истории плачут и дети, и взрослые.

Худрук театра МОСТ Евгений Славутин - о математике и театре

Не думал я, что и на спектакль "Дорогой Бог" придут дети. В нем речь идет о маленьком мальчике, который узнает, что смертельно болен. Вроде бы там играют юные артисты, но рассказывать ребятам о смерти – не совсем подходящий сюжет. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что на спектакль приходят пятиклассники и им нравится.

Поставить "Маленького лорда Фаунтлероя" меня попросила супруга, которая является директором нашего театра. Я написал инсценировку по роману конца XIX века, мировому бестселлеру. Он был издан в 1883-м. А уже через год разошелся миллионным тиражом во Франции, Англии и России. С приходом советской власти произведение запретили. Потом по книге сняли фильм. Образ главного героя списан с реального ребенка – сына писательницы. Надо сказать, что она воспроизвела бледную копию с этого мальчика, его история в 20 раз более мощная и трагическая, чем у литературного персонажа.

Театр МОСТ. Фото: М24/Юлия Телегина

- И последний вопрос – какие спектакли планируете в ближайшее время включить в репертуар театра?

- Сейчас готовим постановку, близкую к мюзиклу, по незаконченной повести Ильфа и Петрова "Светлая личность". Уже по одному названию можно сказать, что вещь хорошо впишется в наш репертуар. Также работаем с драматургом Сашей Денисовой над ее пьесой "Конфеты".

Но лично я ничего грандиозного не планирую. Много чего уже поставили, хочется довести это до совершенства.

Алла Панасенко