Собянин: в Москве начинается подготовка к новому отопительному сезону23 декабря в "Лужниках" состоится премьера шоу "Волшебное созвездие Disney". Автор идеи и генеральный директор театральной компании "Стейдж Энтертейнмент" Дмитрий Богачев рассказал о том, зачем имя принца из "Золушки" менять с Германа на Гену, чему его научил "Норд-Ост" и что придет на смену бесконечным ледовым шоу.
Фото предоставлено организаторами
– Вы презентуете новое новогоднее шоу Disney. Что это будет?
– На протяжении последнего десятилетия мы развивали жанр ледовых мюзиклов. Начинали с традиционных ледовых шоу - ревю, составленных из ярких красочных номеров, не связанных между собой сюжетом, в исполнении международной труппы фигуристов. Так продолжалось вплоть до 2009 года, когда я предложил Татьяне Анатольевне Тарасовой поставить первый мюзикл на льду “Щелкунчик” на музыку Чайковского. Мы вернулись к оригинальному сюжету сказки Гофмана, написали либретто, тексты песен и поставили полноценный мюзикл. Почему мюзикл? На мой взгляд, это самая доступная форма театра, в отличие от оперы или балета. Доступная – не в смысле упрощенная, а в смысле понятная и взрослым, и детям.
Результат превзошел ожидания: за две недели мы показали шоу 332 тысячам зрителей. Это был абсолютный рекорд не только для России, но и для мира. "Щелкунчик" был внесен в книгу рекордов России, как самое популярное лайв-шоу за всю историю индустрии развлечений. Несколько лет мы успешно эксплуатировали этот придуманный нами формат: сначала это была только ледовая хореография, затем мы стали комбинировать ее с джигитовкой, как в случае с мюзиклом "Три мушкетера", с файер-шоу, как в случае с "Аладдином и повелителем огня", с воздушной акробатикой и трюками в воздухе, как в "Синдбаде и Принцессе Анне". А в прошлом году я понял, что в условиях падающего рынка и сниженной покупательской способности у зрителей мы должны сделать что-то принципиально новое, интересное и уникальное, потому что ледовыми шоу бросились заниматься все.
Фото: facebook.com/StageRussia
Я, вообще, сторонник стратегии "голубых океанов", где в отличие от "кровавых морей" с их отнимающей время и силы жестокой конкуренцией между многочисленными схожими продуктами, есть возможность для инноваций, творчества и новых прорывных идей. Ледовых шоу стало слишком много, их уровень подчас близок к художественной самодеятельности, и потребитель в обилии рекламы просто теряется, иногда под воздействием навязчивой рекламы выбирая откровенную халтуру. Нам нужно было что-то новое.
Мне в голову пришла идея абсолютно нового формата театрализованного концертного шоу - это синтез театра, концерта и кино. На огромной сцене, которую мы построим в Лужниках, будет смонтирован гигантский LED экран, встроенный в декорации. На нем будут демонстрироваться самые популярные хиты из диснеевских мюзиклов и анимационных фильмов. Звездные солисты российских постановок бродвейских мюзиклов в сопровождении большого эстрадно-симфонического оркестра исполнят музыкальные фрагменты из "Короля льва", "Русалочки", "Рапунцель", "Аладдина", «Красавицы и чудовища», «Золушки», «Книги джунглей», "Холодного сердца" и даже "Пиратов Карибского моря". Никогда раньше в нашей стране на одной сцене не звучало сразу столько всемирно известных хитов! А ведь каждый из них имеет миллионы поклонников!
Мы посчитали, что за музыкальные темы, использованные в шоу, композиторы в общей сложности получили более десяти "Оскаров"! Уникальность этого проекта в том, что этот формат до этого никогда не был представлен в
России. Два года назад в Москве началась мода на кинопоказы в сопровождении оркестра, но это совсем не то же самое. Ведь когда вы смотрите полноценный фильм, а оркестр просто играет саундтрек, – это
часто мешает восприятию самой картины.
[html][/html]
Видео: youtube/пользователь: Disney Россия
Все хиты мы объединили одной сюжетной линией – это будет путешествие по волшебному созвездию "Дисней", и от звезды к звезде нас будут вести юные актеры - девочка и мальчик лет десяти-двеннадцати. Во время представления будут меняться места действия, костюмы, свет, атмосфера. Номера будут сопровождаться различными сценическими эффектами. Например, во время исполнения номеров из мюзикла "Мэри Поппинс" главная героиня пролетит над зрительным залом, во время Let it go из "Холодного сердца" в зале пойдет настоящий снег, а дуэт Рапунцель и Флинна прозвучит на фоне полета под сводами Лужников десятков волшебных фонариков.
Зрители сами станут участниками действия: эти песни знают и любят очень многие, и мы надеемся, что они, в особенности дети, будут петь вместе с артистами. Каждый, кто покупает билеты через официальный сайт
получает в подарок красивый альбом с иллюстрациями и текстами песен в электронном виде, чтобы у него была возможность разучить или вспомнить эти тексты. Sing-along (Поем вместе) – очень популярная в Америке форма представления, когда известные песни зал поет вместе с исполнителем на сцене. Все зрители включаются в процесс. Это очень объединяет и создает прекрасное настроение!
– Обычно, все эти известные хиты звучат в некий кульминационный момент сюжета. Вы же предлагаете объединить все эти кульминации в одно представление. Не будет ли сложновато для детей?
– Это задача продюсеров и творческой команды – выстроить драматургию так, чтобы не было ям и провалов и чтобы все шло по нарастающей. Сами номера мы выстраиваем в определенном порядке, чтобы подвижные и
массовые чередовались с более спокойными, лирическими дуэтными или сольными, чтобы была смена настроения, чтобы и первый и второй акты заканчивались на эмоциональном пике. А все действо будет завершаться
парадом героев, как в Диснейленде. Вот, почему люди ходят в кинотеатры или на концерты? Ведь можно смотреть кино или слушать записи дома? Потому что люди хотят быть вместе - коллективная реакция намного
сильнее индивидуальной. Тут начинает работать синергия, живые эмоции. Дети и взрослые будут напевать песни и уносить прекрасное настроение домой. Великое искусство Диснея заключается в том, чтобы вытащить из
взрослого вот это ощущение детства.
[html][/html]
Видео: youtube/пользователь: StageRu
– Для вас не существует дилеммы оставить или нет песни на языке оригинала и пустить субтитры, к примеру?
– Когда мы говорим об исполнении на языке оригинала, мы понимаем, что тем самым сильно ограничиваем аудиторию. В мюзиклах содержание – ключевая составляющая восприятия. Если от вас ускользает содержание,
вы теряете 70% впечатлений. Вы только пунктирно понимаете, о чем идет речь там, где важны нюансы. Для полноты впечатлений у вас не должно быть никаких затруднений в восприятии материала.
А случае с нашим проектом как минимум половина аудитории – дети. Им особенно важно слушать на родном языке. Они должны понимать героев на сцене и сопереживать им. Вообще доступность и понятность – это одна из
главных задач постановщиков. Сплошь и рядом неопытные продюсеры берутся за театральные постановки, не понимая, что вопрос внятности изложения – ключевой. Если ребенку что-то непонятно, он сразу теряет
интерес. Взрослый может додумать, принять условности, а детям нужно видеть, слышать и понимать, не обращаясь за разъяснением к родителям. Если дети в зале начинают задавать вопросы по содержанию – это фиаско
продюсера.
– То есть эстетические компромиссы вы решали как холодный делец?
– Никогда, ни к одной постановке я не подхожу как холодный делец. Я не занимаюсь тем, к чему меня не тянет. Все 12 мюзиклов, начиная с "Норд-Оста", все что мы ставили – я все это искренне любил. Иначе я бы
физически не смог посвятить этому годы, работая по 15 часов в сутки.
Возвращаясь к текстам, хочу отметить, что большое внимание мы уделяем переводам. Часть из них, как например для "Красавицы и Чудовища" или "Русалочки, мы делали сами, опираясь на материалы наших прошлых
театральных постановок, другие готовили вместе с коллегами из российской компании Disney. Мы понимали, например, что Ариель не может говорить на бытовом разговорном языке, потому что она принцесса, а король Луи – орангутанг из книги джунглей, должен говорить на как бы американском сленге. Это тонкая работа, результаты которой зритель напрямую может и не заметить, но без нее он будет чувствовать некую искусственность или фальшь, которые испортят впечатления. Так что приходится заниматься перфекционизмом.
[html]
[/html]
К мюзиклам подход тот же. Здесь тоже речь идет не о дословном, а о художественном переводе. То есть автор перевода становится по сути автором русского текста. Например, над "Золушкой" мы работали с английским режиссером, который нам объяснял значение шуток и их восприятие англоязычной аудиторией, чтобы мы имели возможность экстраполировать это восприятие на российскую публику и найти аналоги, адекватные ситуации и понятные нашим зрителям. Простой пример: в сцене представления главного героя - принца Тофера перечисляются его титулы и наследные имена: Кристофер, Руперт, Фердинанд, Реджинальд, Ланселот… и потом в конце Герман. Скажете – ну и что? А на Бродвее весь зал над этим смеется. Оказывается, Герман – не совсем не аристократическое, а современное простонародное имя, оно, вообще, из другого лексикона. И когда мы поняли, как это должно
работать, мы поменяли Германа на Гену, чем и достигли нужного эффекта.
Я бы не взялся делать традиционную "Золушку" по сказке Шарля Перро, потому что она слишком проста и безыскусна. Вариант Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна в редакции Дугласа Картера Бина сделан остроумно,
в нем появились неожиданные повороты сюжета. Образ главной героини намного глубже и интересней того, к которому мы привыкли по книжкам и экранизациям. У Золушки появилось мировоззрение, жизненные цели, а фея-крестная дает ей понять, что та должна всего добиться в жизни сама, не уповая на волю случая и чудеса. Но, Золушка отнюдь не воинствующая суфражистка. Романтичная и нежная как и в оригинальной
сказке, она стала более реалистичной. Сюжет перестал быть двумерным, у него появилась глубина.
– В США культура мюзиклов существует очень давно. У нас – всего 15 лет. Как вам кажется, сформировался ли у нас какой-то определенный код восприятия? Используете ли вы какую-то формулу адаптации представлений для российского зрителя? Ведь дело же не только в переводе, который важен для понимания. Важны также визуальная и музыкальная составляющие.
– По поводу культурных кодов я с вами согласен. Для наших зрителей мюзикл – сравнительно новый жанр. Но за последние 15 лет нам удалось привить к нему любовь многомилионной аудитории. Первые семь лет семь-восемь объяснить, что такое мюзиклы, было непросто. Сейчас сформировалась лояльная аудитория любителей жанра. Их много, больше миллиона. Что касается секрета успеха, его нет! Однако, можно говорить
о необходимых условиях, главное из которых – сюжет, внятно и интересно рассказанная история. Все остальное я называю “гарниром”: оформление, декорации, костюмы, эффекты, и даже музыка – это средства выразительности, с помощью которых авторы рассказывают историю, доносят ее до зрителей. Любой спецэффект должен быть оправдан с точки зрения сюжета. Если используются трюки ради трюков, все художественное произведение превращается в аттракцион. И тогда начинается соревнование, у кого больше, выше, ярче: 3D, 5D, мэппинг, иммерсив…
Набор ничего не значащих псевдотерминов или технологий, которые плохо соотносятся с художественным замыслом. Это мне напоминает моду на приставку "нано": наноавтомойки, нанокухня, наношоу – меня, как физика по образованию, тошнит от этой непроходимой дремучести. Все должно идти от замысла. Алан Менкен, выдающийся композитор, обладатель восьми Оскаров, рассказывал мне, что даже его музыка не является стержнем:
она "обслуживает" сюжет и не самодостаточна в отличие, к примеру, от песни для концерта, когда сама песня и является конечным продуктом.
[html][/html]
Видео: youtube/пользователь: StageRu
– И все-таки, этот гарнир, о котором вы говорите, он отличается с точки зрения национальных особенностей?
– Конечно. Есть, наверное, универсальные постановки, которые работают везде, они основаны на общечеловеческих ценностях и понятны всем. Но, вообще, конечно, восприятие в разных странах разное, и то, что работает на Бродвее, не обязательно будет работать у нас. Например, мюзикл "Зорро", который провалился в Лондоне, был очень успешен в Москве, наверное потому, что хиты "Джипси Кингс" и испанские страсти ближе русским, чем сдержанным англичанам. Все нужно тщательно анализировать и взвешивать, когда выбираешь тематику или адаптируешь постановки к восприятию российских зрителей.
– Случались на этой почве разочарования? Например, вы хотели донести до зрителя какую-то изящную тонкую идею, а он ею не проникся или не понял?
– У меня пока таких историй не было. Я не пытаюсь предложить аудитории то, что ей нерелевантно. И пусть мне очень нравится мюзикл "Отверженные", я пока не рискую поставить его в России – мне было очень грустно, когда после мирового триумфа одноименный фильм-мюзикл провалился в российском прокате. Помню, когда я пришел в кино, в зале сидело человек пять. Было до слез обидно, что такой великолепный мюзикл и отличный фильм пришлись не по вкусу российской публике. Но такова жизнь. Формировать вкусы и предпочтения зрителей под силу только государству, и на это уходят десятилетия. Хотя привить любовь к мюзиклам нам все же удалось. И все же если вкусы зрителей не совпадают с вашими, вы становитесь перед выбором, что для вас важнее. Приходится искать компромисс с предпочтениями массовой аудитории.
– То есть балалайке и матрешке?
– Не преувеличивайте. Мне удавалось находить темы и проекты, заниматься тем, что лежит на пересечении предпочтений массовой аудитории и моих собственных пристрастий. Пересечение множеств, как говорят в математике. Баланс между художественной ценностью и доступностью. Но были и не вполне удачные проекты, например, "Звуки музыки" – мюзикл, который я сам очень люблю. Изумительная музыка, интересный сюжет. Но количество зрителей, которые его посмотрели, было существенно меньше, чем я предполагал. Для меня это было сигналом к более тщательному изучению вкусов и ожиданий, проведению маркетинговых исследований. Тем не менее, предметом этих исследований все равно становятся те постановки и темы, которые близки мне и которые я хочу и готов предложить зрителям. В противном случае мы бы ставили "Русское национальное шоу Кострома".
– И что будете ставить дальше?
– Мы мучительно думаем про следующий сезон. Хочется предложить что-то жизнерадостное и веселое. Времена сейчас непростые, и перегружать зрителя социальной драмой как-то не хочется.
[html][/html]
Видео: youtube/пользователь: StageRu
– А глобально, что по вашему будет дальше с массовой культурой? Первые ледовые шоу стали показывать по телевизору больше десяти лет назад, сегодня они привели к тому, что катание на коньках стало народным в прямом смысле слова спортом. В каждом парке теперь есть свой каток. Есть у этого какая-то культурная альтернатива? Какая-то другая форма массового гипноза?
– Я считаю, что ей как раз станет совместное пение sing-along, о котором я говорил. Я много раз видел в Америке, как в огромных чашах стадионов собираются зрители: они приходят со своими корзинками с едой, устраивают пикники, а на сцену выходят артисты и начинают петь, к примеру, номера из “Звуков музыки” – их все знают, это всенародно любимые песни. А одновременно с этим на экране показываются кадры из фильмов-мюзиклов – это похоже на то, что мы сделаем в "Диснее".
– Сегодня существует огромное разнообразие жанров: мюзиклы, иммерсивные спектакли, хип-хоперы, рок-оперы и много чего еще. Вам не кажется, что зритель уже пресыщен всем?
– Все ищут новые формы. Зритель, искушен и избалован разнообразием, особенно в Москве. Надо понимать: при том, что форма может быть какой угодно, но она не отменяет содержание, если только сама форма не
является содержанием. Зрелищные, но бессодержательные аттракционы не могут стать заменой историям. Я видел на Бродвее мюзиклы Once и "Пробуждение весны". Это постановки, оформленные просто и аскетично, с
минимальными вложениями. При этом они намного популярнее и привлекательнее циклопически дорогого и масштабного "Человека-паука", на который было потрачен рекордный бюджет и который принес рекордные
потери за всю историю Бродвея.
– Вашим первым проектом был “Норд-Ост”. Та история с терактом не напугала вас? Не появилось желания оставить мюзиклы насовсем?
– Тогда мюзиклы фактически приговорили: и до этого многие считали, что это искусство чуждо российскому менталитету (что, на мой взгляд, в корне не верно), что это западное изобретение. Хотя мюзиклы Исаака Дунаевского смотрела вся страна и знала все песни наизусть. И вообще как может самая жизнерадостная форма театра быть не суждой нашему зрителю?! А после теракта это мнение укрепилось и стало практически единым: мюзикл уж точно не возродится никогда. И вот тут со мной произошло то, что, наверное, имеет объяснение в психологии – деятельность на преодоление, вопреки обстоятельствам. Я решил доказать себе и всем, что это не так. Мне кажется, у меня получилось.
